— Тогда тебя следует съесть.
Найл перевел взгляд на лица вокруг него и внезапно понял, что она говорила вполне серьезно. Большинство белых созданий уже отодвинули волосы ото ртов, и их заостренные желтоватые зубы безошибочно выдавали в них хищников. Они поедом ели его глазами, и некоторые уже облизывались, у одного даже потекла слюна. Найл потрясенно осознал, что этими осторожными поглаживаниями они хотели убаюкать его до состояния безучастного непротивления, чтобы он добровольно отдался к ним в зубы. И еще больше его испугало то, что он, похоже, был близок к тому, чтобы это сделать.
Женщина нетерпеливо произнесла:
— Уберите его отсюда!
Она, казалось, обращалась к кому-то за плечом Найла. Раньше, чем он успел обернуться, чтобы посмотреть, кто это, его обхватили за пояс и вздернули в воздух с такой скоростью, что он не успел испугаться. Над ним захлопали огромные крылья, за пояс его удерживали огромные лапы, странным образом похожие на человеческие пальцы. Он взглянул вверх — это было не просто, поскольку его тело располагалось почти горизонтально — и вместо оперенной груди, которую ожидал увидеть, он разглядел серое чешуйчатое тело, как у рептилии, и тупую морду, похожую на черепашью. Кожистые крылья скорее напоминали летучую мышь, чем птицу.
Оторвавшись от земли с головокружительной скоростью, он увидел внизу город, который уменьшался, пока его не скрыла завеса серебристых облаков.
В следующий момент он проснулся в пещере людей-хамелеонов. Казалось, никто не заметил его пробуждения, или же на него попросту никто не обратил внимания. Несколько минут спустя он понял, что это было проявлением вежливости. Они давали ему время поразмыслить над пережитым. Это было совершенно непохоже на пробуждение от обычного сна, которое походило на возвращение из мира грез к реальности. Здесь же он словно перешел от одной реальности к другой. Сон казался более настоящим, чем окружающий мир. Но о чем это говорило? Что означал этот город полосатых конусов? Когда он был ребенком, его дед Джомар часто говорил о снах и их истолковании — он верил, что сны полны разнообразных знамений. Но сон Найла казался мешаниной всякой ерунды, не несущей никакого смысла.
Он испытал жестокое разочарование. Какой смысл был в обладании разумом, если он был не в состоянии даже разгадать этот сон? Затем он устыдился своего раздражения. Безмятежность его спутников послужила ему упреком. Он усилием воли погрузился в такое же состояние терпеливого покоя, и попробовал вновь оживить в памяти свой сон.
Он закрыл глаза и постарался зрительно воссоздать полосатую равнину с коническими строениями. Сперва она оставалась лишь зрительным образом, похожим на размытую нерезкую картинку. Но он понимал, что это было следствием того, что он использует разум вместо способности, позволявшей воссоздавать реальность. Для этого требовалась большая расслабленность, чем для попыток оживить память. Затем внезапно у него получилось: он оказался на полосатой равнине, над которой растекался приятный аромат карамели.