Разговор произошел в уютном полутемном кабинете Райского за чашкой отличного кофе перед самой операцией. К этому моменту она уже подписала бумагу об ответственности за разглашение секретной информации государственной важности.
Полковник больше не угрожал ей мифическим чеченским террористом, любовником Анжелы. Теперь она была почти убеждена, что никакого чеченца вообще нет и ночной звонок явился чем-то вроде приглашения к сотрудничеству. Райский сам все это придумал. Сначала припугнул, потом нашел совсем другой, достаточно весомый и не унизительный для нее аргумент.
- Вы, Юлия Николаевна, специализировались в институте на экстренной хирургии. Вы хотели стать хирургом, чтобы спасать людям жизнь. Верно?
-Допустим,-кивнула она.
- Не допустим, а точно. Вы были весьма романтической барышней и ставили перед собой возвышенные цели. Не надо этого стесняться.
- С чего вы взяли, что я стесняюсь? Просто неохота с вами обсуждать, какой я была в юности.
- А мне очень даже охота, - он обаятельно улыбнулся.
Надо отдать ему должное, улыбаться он умел. Наверное, долго отрабатывал свой лучезарный оскал перед зеркалом. Губы собеседника поневоле растягивались в ответной улыбке.
- Видите ли, Юлия Николаевна, хирург-пластик делает большое хорошее дело, помогает людям стать красивыми, полюбить себя, избавиться от комплексов. Но он никогда не спасает жизнь. У вас сейчас появилась такая возможность. Вы не просто меняете внешность человеку. Вы спасаете ему жизнь.
- Объясните почему?
- Потому что со своим лицом он не может выйти за территорию базы. Для него единственный способ остаться в живых- изменить внешность.
- И стать двойником; объекта "А"? Иначе он не выживет?
- Совершенно верно.
- Почему?
- Потому!
- Это не ответ, - она покачала головой и заставила себя посмотреть Райскому в глаза. Он сидел так, что очки не бликовали. Она видела перед собой честный открытый взгляд хорошего, умного человека. Вероятно, это тоже было результатом длительных тренировок перед зеркалом.
- Больше я, к сожалению, ничего добавить не могу. Не имею права. Вам придется просто поверить мне на слово.
- Я бы с удовольствием, Михаил Евгеньевич, но не получается. Скажите, а что, объект "Б" самоубийца?
- Ни в коем случае! Почему вы так решили?
- Вы предупредили меня, что он ничего не знает и не должен знать о целях предстоящей операции. Из этого следует, что он, может, вообще не желает никакой операции и будет серьезно возражать против изменения своей внешности, то есть он либо не хочет жить, либо видит для себя иные варианты выживания.