- Какие-какие, - подала голос фельдшерица, - околоплодные, вот какие. Черт бы побрал вас обоих, и зачем только я с вами связалась? Давай уж, ехай, может, успеем? Первые роды все-таки, часов пять у нас есть.
- Не могу я ехать! - крикнул Володя. - Домкрата у меня нет, поняла?!
- Ой, твою ма-ать! Ну и чего теперь?
Дождь все хлестал, барабанил по крыше, брезент просел. Одинокий военный "газик" под черным небом, посреди огромных диких, пронизанных ливнем Саян казался крошечным и легким, как детская игрушка. Порывы ветра трясли его, надували мокрый брезент. С одной стороны была пропасть, с другой подножие горы, и на многие километры ни души вокруг. Пантелеевна, матерясь, вылезла из машины. Володя на руках перенес Наташу на заднее сиденье, кое-как они вдвоем ее уложили, и Володя почувствовал, что изо рта фельдшерицы крепко разит перегаром.
- Ну говори, что делать? - крикнул он ей в самое ухо.
- Не ори!-огрызнулась Пантелеевна.-- Спирт или водка есть у тебя? Для дезинфекции надо!
- Была водка, да ты ее всю вылакала, старая алкоголичка! - тихо и зло прохрипел Володя.
- Кто, я алкоголичка? Я?! Да еще старая?! Ну спасибо, век тебе этих слов не забуду! - Пантелеевна покраснела до слез. - Ну хлебнула немного, чтоб не простудиться, там и было-то всего в поллитровке на пару глотков.
- Там была полная бутылка! - рявкнул в ответ Володя.
- А тебе жалко, да?
- Дура, что делать, говори? Ты фельдшер! Хоть и пьяная в дым, но все-таки фельдшер. Соображай, пожалуйста, Пантелеевна, миленькая, очень тебя прошу, помоги!
От Наташиных криков у Володи все сжималось и болело внутри, ему хотелось зажать уши и убежать.
- На дне сумки одеколон "Красный мак", - успела произнести Наташа и опять зашлась жалобным звериным стоном.
Она знала, что рожать больно, и все равно ждала этого события как праздника. Восемь месяцев беременности, таинственный, уютный кусок жизни, когда особенно крепок и сладок сон, совсем другой вкус у еды, у воздуха, и все запахи вокруг становятся гуще, а краски ярче, эти восемь месяцев счастливого ожидания никак не могли закончиться такой чудовищной болью. Она уже не слышала грохота ливня и воя ветра, боль захватила ее целиком, и ничего другого не осталось.
- Что теперь? - донесся до нее испуганный голос Володи, когда отпустила очередная схватка.
- Ничего. Теперь только ждать, - ответила ему Пантелеевна, - или вот, возьми пока, посмотри там, какие есть чистые тряпки. Она говорила, там халат, бельишко. Наталья! Ты давай не кричи так, воздух у ребенка отнимаешь. Дыши, как собака на жаре, неглубоко и часто. Отдыхай, когда схватка отпускает. Расслабляйся.