— Нет, — покачал головой Вейзель, — это только авангард.
— Не стоит дожидаться подхода основных сил. Ваше Преосвященство, вы настаиваете на том, чтоб поговорить с этими красавцами?
— Да по мне гори они закатным пламенем, — буркнул взмокший в своей сутане епископ, — но устав требует обращать язычников, буде они подвернутся под руку.
— Они не понимают талиг, — напомнил Савиньяк, обмахиваясь шляпой.
— Вот как? — поднял бровь Рокэ. — Странно. Барсы всего лишь кошки-переростки, а «брысь» кошка разберет на всех языках. Что ж, поглядим на «ночных ду́хов» поближе.
Алва привычным жестом потрепал Моро по шее и медленно поехал вдоль шеренги пленных, равнодушно разглядывая напряженные чужие лица. Свита маршала последовала за ним.
— Сегодня довольно жаркий день, — светским тоном заметил герцог, поравнявшись с высоким бириссцем с разодранной щекой, — не правда ли?
Черные глаза сверкнули ненавистью, но пленник и не подумал ответить.
— Прелестно, — с явным удовольствием произнес Ворон. — Клаус, Жан, вы тут?
— Да, монсеньор, — браво заявили таможенники. Им жара была нипочем.
— Скажите, на что наши седоголовые друзья реагируют наиболее болезненно?
— Монсеньор? — Клаус непонимающе уставился на Алву, Жан оказался догадливей.
— То есть как их лучше обругать? Ну… Ну, если сказать, что вы, мол, их матушку, извиняюсь, того…
— Закатные твари, — передернул плечами герцог, — это уже слишком. В чем, в чем, а в скотоложстве меня не обвиняют даже самые честные из Людей Чести.
— Рокэ, — шепнул Курт Вейзель, — они вас поняли, по крайней мере некоторые. Посмотрите на их лица!
— Поняли? — Алва с сомнением оглядел пленных. — Не думаю, чтоб эти пастухи понимали человеческий язык, но…
Договорить Алва не успел — пленник дернулся вперед и с рычанием плюнул в сторону Рокэ, но тот или ждал чего-то подобного, или в нем ни на миг не засыпал фехтовальщик. Алва легко уклонился от плевка и хлопнул артиллериста по плечу.
— Вы были правы, Курт. Эти козопасы понимают не только козий…
— Скорее козлы начнут охотиться на барсов, — прошипел пленник, — дождь пойдет вверх, а лягушка обрастет шерстью, чем дети барса начнут пасти скот!
— Шерстью, говоришь? — Первый маршал Талига зевнул, прикрыв рот унизанной кольцами рукой. — Помнится, какой-то философ (запамятовал имя) не советовал связывать судьбу человеческую с капризами природы. Но почему бы каприз человека не поставить выше судьбы? — Рокэ обернулся к адъютантам. — Мне нужны цирюльники. Все, кого найдете, и не штабные, а солдатские.
Глаза молодых людей округлились, но задавать Проэмперадору вопросы было не принято. Двое гвардейцев пришпорили коней и исчезли. Рокэ снова похлопал Моро по холеной шее и замер, глядя вверх сквозь кружевные ветви деревьев, не дающих тени. Деревья находились в сговоре с поднявшимся ветерком — первые не спасали от солнца, второй не приносил прохлады. Дик, придерживая застоявшуюся Сону, смотрел на бириссцев, их искаженные яростью лица вновь стали спокойными и гордыми — «барсы» не боялись смерти и презирали своих врагов.