Рокэ был верен себе — с дикарями и мужланами он вел себя как с Людьми Чести, а с Людьми Чести — как с дикарями. Дик, с трудом скрывая отвращение, смотрел, как его эр беседовал с бакранской ведьмой — уродливой старухой с коричневым лицом и кустистыми черно-седыми бровями. Ведьму звали Премудрая Гарра, она увязалась за войском, чтобы отыскать старый бакранский алтарь, и нашла.
Алтарем оказалась черная каменная плита, заваленная грудами щебня. Бакраны раскапывали святилище два дня, и наконец чудовищная глыба, плоская, как стол, и блестящая, как зеркало, явилась во всей своей сомнительной красе. Вокруг вкопали шестнадцать шестов, на которые насадили козлиные черепа, украшенные черными и красными лентами. Зрелище вышло весьма внушительным, талигойцы, проходя мимо, прикладывали руку к губам и склоняли голову, отвращая зло, бакраны видели в этом знак почтения их святыне и не обижались. Довольный и гордый Бакна предложил Алве взглянуть в глаза великому Бакре, и Ворон согласился. Дик сам не знал, зачем увязался за своим эром, но предстоящий ритуал вызывал у юноши болезненное любопытство.
Алва выслушал ведьму, взял протянутое ему украшенное грубым рисунком кожаное ведро и пошел вверх по крутой каменистой тропе, переходившей в некое подобие лестницы, заканчивающейся у небольшого водопада. Герцог поднялся по грубым ступеням, вырубленным прямо в скале, подставил ведро под струю, а затем стремительно и легко сбежал вниз, словно под его ногами была дворцовая лестница, а не кое-как обтесанные скользкие глыбы.