Миртис перелила содержимое склянки в маленькую бутылочку с qualis, которую поставила на серебряный поднос между двумя бокалами. Интерьер будуара слегка изменился к концу дня. Красный ликер красовался на месте гроссбуха в черном переплете, который был спущен вниз в кабинку ночного дежурного. Драпировки над ее кроватью были приподняты кверху, уголок стеганого шелкового одеяла был отогнут, с тем чтобы были видим пухлые подушки. Мускусное благовоние исходило от горелок, спрятанных по углам комнаты. Помимо перемен с кроватью на столе появилась огромная коробка, содержавшая в себе триста золотых монет.
Миртис не надела ни одно из своих украшений. Они только отвлекали бы внимание от черного, как смоль, платья с глубоким декольте и разрезами по бокам, которое было на ней. Образ, созданный ею, был совершенен. Никто, кроме Зэлбара, не будет смотреть на нее до рассвета, и она была полна решимости постараться сделать так, чтобы ее усилия и планы не пропали даром.
Она ждала в одиночестве, вспоминая свои первые дни в качестве куртизанки в Илсиг, когда Литанде был «сырым материалом», подмастерьем у одного колдуна, а ее собственный опыт представлял собой кошмарные приключения. В те времена она жила, безумно влюбляясь в каждого молодого мелкопоместного лорда, который мог бы ей предложить ослепительное великолепие своего привилегированного положения. Но ни, один мужчина так и не пришел к ней с тем, чтобы спасти ее от этого мира гетер, обреченного мира куртизанок. Прежде чем красота ее увяла, она заключила пакт с Литанде. Колдун посещал ее нечасто, и, несмотря на все ее хвастовство, между ними не было страстной любви. Колдовские чары позволили Миртис постоянно сохранять свое великолепие, о чем она мечтала еще молодой девушкой; великолепие, которого ни один своевольный варвар из Рэнке не мог ее лишить.
— Мадам Миртис?
Предупредительный стук в дверь отвлек ее от ее собственных мыслей. Она извлекла из памяти этот голос и узнала его, несмотря на то, что слышала его всего один раз до того.
— Да, входите.
Она открыла ему дверь, довольная тем, как он заколебался перед тем, как переступить порог, явно испытывая неловкость от того, что очутился в ее будуаре.
— Я пришел за налогом! — быстро произнес он. Его военная выправка не смогла скрыть его благоговения и смутного смущения при виде королевской эротической картины, которая открылась его взору.
Он даже не повернулся, когда Миртис захлопнула за ним дверь и тихонько опустила потайную защелку.
— Вы почти разорили меня, капитан, — сказала она, опустив глаза в пол и слегка коснувшись его руки. — Не так уж легко, как вы думаете, собрать такую огромную сумму денег.