Я медленно подошел к домику. Потянулся, схватил ухмыляющегося бесенка правой рукой и с силой ударил по двери.
То есть попытался. Я хотел стукнуть громко, чтобы доказать этим троим, что не боюсь. Ничего не боюсь. Но что-то произошло, что-то, чего я не ожидал, и молоток издал какой-то вялый бряк.
– А теперь ты должен войти! – закричал Джейми. Я ощутил в его голосе злорадный восторг. Может, они уже были здесь раньше, подумалось мне. И я был не первым, кого они привели сюда.
Но я не сдвинулся с места.
– Нет, вы входите, – сказал я. – Я постучал. Сделал, как вы сказали. Теперь вы заходите. Если не трусите. Покажите, какие вы смелые!
Я знал, что внутрь не пойду. Никогда. Ни сейчас, ни потом. Я почувствовал, как что-то двинулось, как молоток шевельнулся под моей рукой, когда я хотел стукнуть этим лыбящимся бесенком по двери. Тогда я был еще маленьким и доверял собственным ощущениям. Они молчали. Они не двигались.
Потом, очень медленно, дверь распахнулась. Они, должно быть, решили, что это я ее открыл. Дернул, когда стучал. А я не дергал. Точно не дергал. Она открылась потому, что была готова открыться.
Нужно было тогда убежать. Сердце ушло в пятки. Но в меня точно дьявол вселился, и вместо того, чтобы дать стрекача, я посмотрел на трех взрослых мальчишек и спросил:
– Вы что, струсили?
Они пошли к домику.
– Темнеет, – сказал Дуглас.
Они прошли мимо меня, один за другим, и вошли в дверь. На побледневшем лице одного из них был написан готовый вырваться вопрос, почему я не иду за ними. Но как только последний из троицы, Саймон, вошел внутрь, дверь с треском захлопнулась, и Богом клянусь, я к ней не прикасался.
С посеревших досок на меня щерился злобный демон, яркое малиновое пятно в сгущающихся сумерках.
Я обошел домик по кругу, заглядывая во все окна, одно за другим. Темная, пустая комната и никакого движения. Наверное, думал я, они прячутся там, внутри, жмутся к стенкам, изо всех сил сдерживая смех. Может быть, это просто игры для тех, кто постарше?
Я не знал.
Я стоял на полянке у игрового домика и ждал, поглядывая на краснеющее небо. Вскоре стемнело по-настоящему, и взошла луна – огромная осенняя луна медового цвета.
Внезапно дверь распахнулась, но никто не вышел.
Я остался один на поляне, один-одинешенек. Где-то ухнула сова, и я понял, что могу идти. Я повернулся и пошел прочь, по другой тропинке, чтобы держаться подальше от большого дома. Перелезая через освещенную луной ограду, я выдрал клок из своих школьных шорт и пошел – не побежал, в этом не было необходимости – по убранному ячменному полю, через калитку и дальше по каменистой дороге, которая вела – если идти достаточно долго – к моему дому.