Откровенно говоря, Труда считала, что отчим большой зазнайка, но это отчасти уравновешивалось щедростью и сердечностью. Но ни в коем случае не в ущерб ему самому. Боже упаси затронуть его интересы – он разом становится неумолимым и эгоистичным. Пьет он слишком много и, может быть, из-за этого не способен порой трезво оценить ситуацию. С годами выпивка стала для него привычкой, второй натурой, теперь она его и не видит иначе как со стаканом в руке и с побагровевшим лицом.
Но как бы там ни было, она с ним неплохо ладит, подумала Труда, прощая его от всей души. Отчим никогда не вмешивался в ее дела, разве что если она просила его помочь, – одно это уже хорошо.
Мысли Труды вернулись к бабушке, и она попыталась найти какое-нибудь сходство между собой и старой дамой.
Младшая дочь из солидной патрицианской семьи, бабушка по сей день отличалась изысканными манерами, а этой старомодной добродетелью Труда, безусловно, не обладает. Вместе с тем от старой дамы исходит столько доброты и мудрости, а на это Труда опять-таки претендовать не может. Впрочем, со временем, когда она станет такой же старой, как бабушка… В эту минуту мыльная пена попала ей в глаз и веки отчаянно защипало. Она промыла лицо ручным душем. Вот что получается, когда начинаешь углубляться в психологические тонкости, с досадой подумала девушка. Только отвлечешься от действительности, а в глаза мигом попадет какая-нибудь дребедень вроде мыла, и как назло именно тогда, когда находишься на вершине блаженства.
Сама того не зная, Труда была настоящее дитя своего времени и обладала качествами, которые явно обеспечат ей в будущем успех. Она была в меру самоуверенна, ровно настолько, чтобы не лезть на рожон и не раздражать окружающих.
Девушка вдруг почувствовала голод и быстро оделась. Сбегая вниз по широкой лестнице, она слышала, как бабушка возится на кухне. Домашняя работница, Анна, по воскресеньям брала выходной, и стряпней занималась бабушка. Да еще как! Прихрамывая, она деловито ковыляла из кухни в столовую, с изысканным вкусом накрывала на стол, ставила цветы и вазу с фруктами. Вот и сейчас все уже было приготовлено.
Завтрак бабушка накрыла не на большом обеденном столе, а на маленьком круглом в эркере, откуда открывался вид на пруд. Цветастая скатерть, салфетки в серебряных кольцах, фарфоровая посуда, а в центре – чеканная серебряная ваза с розами. Цветы распространяли вокруг дивный аромат.
Труда помогла бабушке принести яйца, хлеб и чай.
– А папа еще не встал?
– Я его не слышала. Давай-ка завтракать.
Не эти ли самые слова она произносила всякий раз когда они садились за стол? Слова, которыми прикрывали грустную правду – вчера вечером Алекс Хохфлигер опять излишне приложился к бутылке и будет отсыпаться часов до одиннадцати-двенадцати.