Все это у меня складывалось хорошо, но все же меня беспокоил разрыв между простой обезьяной и обезьяной «торговой», уж очень он большой этот разрыв, а в середину вставить нечего. Прорыв в моем уме произошел тогда, когда я посмотрел небольшой фильм про обезьян в питомнике, над которыми вели непрерывные наблюдения. Из этого фильма я вынес давно мне известное, что обезьяны – большие выдумщики по изобретению орудий труда. Я потому не удивился, что колесо, которое ученые считают чуть ли не венцом человеческого гения, изобретает каждый трехлетний ребенок. Я подробно это излагал в своей книге, расширяя эти изобретения до глиняной посуды, копья и лука со стрелами. Это вам не азбука, их может изобрести чуть ли не каждый человек удивший рыбу. Меня даже не удивило то, что приматы имеют абстрактное мышление и доказывают это людям походя. Вот что меня удивило и просветлило мое представление. Оказывается, высшие приматы не знают, что такое объединение индивидуальных усилий в общее усилие, когда одному не справиться. Сколько ни старались ученые, они не смогли добиться спонтанного проявления этого социального качества от обезьян. Обезьяны не могли даже догадаться общими усилиями перевернуть очень тяжелый камень, чтобы достать из–под него лакомство. Все по очереди подходили к камню и пытались перевернуть его по одиночке. Зато по одиночке они проявляли чудеса изобретательности. Например, особь разными пробами (экспериментами) оценила обстановку (на глаз произвела замеры), затем разработала идею (проект), сделала орудие труда для исполнения этой идеи, потом применила это орудие труда, и таким образом достигла исполнения цели идеи – достала лакомство. В этом отношении мозг обезьяны работает не хуже чем у человека – дурака, а иногда и не очень.
Вы представляете себе: обезьяна в одиночку чуть ли не открывает теорему Пифагора, причем каждая вторая, и не может догадаться предложить товарищу, с которым возится и играет с утра до вечера, вдвоем или втроем перевернуть камень, не поддающийся усилию ее одной? Но мы же привыкли считать их стадными животными? А о стадных животных, например, муравьях и пчелах, мы знаем, что они не только стадные животные, но и социальные животные. У них социум, где у каждого определено строго установленное и даже неизменное место в общем деле выживания вида. Поэтому понятие стадность и социальность у нас как бы синонимы. И вообще от слова социум, то есть общность, произведено столько десятков производных слов, что первоначальный смысл этого слова: давайте сделаем общее дело общими усилиями для блага всех нас, как–то потерялся. Оказывается, это понятие, столь естественное в кругу людей, неизвестно обезьянам. Но оно известно даже волкам, загоняющим оленя на своих же товарищей, многим другим сухопутным и морским плотоядным животным, поступающим точно так же во время групповой охоты. Поэтому я думаю, что те из приматов, которые научились социальности, преодолев потрясающую свою асоциальность, стали людьми. Не преодолевшие этот порог, остались обезьянами. Этим, я думаю, можно восполнить недостающее звено в эволюции людей, которого мне так не хватало.