Ее мягкое теплое тело уютно льнуло к его плечу.
– Я видел у тебя на животе растяжки, – тихо проговорил он, – и понял, что к чему. У тебя был ребенок, и Иво Хардвик повинен в его смерти. Я… не могу себе представить, каково это – потерять ребенка, Софи. Я не виню тебя за то, что ты хочешь убить подонка, отнявшего у тебя сына. – Прости меня, Софи. Мне очень жаль.
Габриэль продолжал в том же духе, надеясь, что она наконец-то откроет ему душу. Он отчетливо понимал, какое хрупкое чувство связывает его с Софи Мадригал. Это чувство звалось любовью.
Он уже почти засыпал, как услышал слова Софи:
– Он был пьян.
Габриэль замер. Кто был пьян? Ах да, Хардвик. Это неудивительно. Мерзавец любил выпить.
– М-м? – пробормотал он.
– Я думаю, он пил весь день. Это случилось в Сан-Антонио. Мы с Джунипер дали пару сеансов в местном театре, а потом я повезла Джошуа смотреть Аламо.[5]
Голос ее задрожал. Она сделала паузу и проглотила подступивший к горлу комок, пытаясь подавить волнение.
– Прости, Софи, – сказал Габриэль, крепче прижав ее к себе.
– Джошуа было шесть лет, – продолжила она. – Он только что отметил свой день рождения. Иво Хардвик поссорился с каким-то типом в салуне.
Черт возьми! Габриэль сомневался, что ему хочется это слышать. Но он любит Софи, а значит, должен делить с ней ее ношу, какой бы тяжелой она ни была.
– Хардвик и тот второй мужчина вышли на улицу, чтобы выяснить отношения. Было около двух часов дня. Стояла чудесная погода – теплая и солнечная. Легкий ветерок гнал по небу барашки облаков. Мы с Джошуа пели, возвращаясь в гостиницу. Иво Хардвик устал драться и решил застрелить своего противника, но промахнулся и застрелил Джошуа. Пуля попала в самое сердце.
– О боги!
Софи уткнулась в плечо Габриэля. Он почувствовал на своем теле ее горячие слезы.
– Я даже не успела с ним проститься. Он умер мгновенно.
– А что же власти? Разве его не арестовали?
Она покачала головой.
– Власти констатировали несчастный случай. Кажется… – она судорожно глотнула и втянула ртом воздух, – Хардвика оштрафовали и конфисковали у него револьвер.
– Ничего себе!
Габриэль не знал, что сказать. Он обнимал и баюкал ее в своих объятиях. По щекам его тоже катились слезы.
Ах, Софи, Софи! Габриэль готов был отдать жизнь за Софи. Но он ничего не мог сделать – только спасти ее от свершения мести. Что бы она ни думала, убийство Иво Хардвика не решит ее проблемы. Впрочем, Габриэль не стал ей об этом говорить, понимая, что она все равно его не послушает.
Наконец – ему показалось, что прошла целая вечность, – она перестала плакать и села, прижимаясь к нему всем телом. Он вытер слезы с ее лица и поцеловал в губы.