А эти двое, должно быть, стояли у кровати или сидели на ней, слушая, как она разговаривает с Уэйном, а потом и с матерью, в семь тридцать утра. И не заметили винтовку, потому что телефон стоит на ночном столике с ее стороны, а «ремингтон» лежит под кроватью со стороны Уэйна. А вдруг он позже отнес винтовку вниз? Нет, исключено! Если бы он это сделал, то эти типы давно бы ее нашли.
– Что случилось с нашей зайкой? – игриво спросил Ричи.
Арман промолчал.
– Эй, зайка, что с тобой? Ты чё, боишься?
– Конечно боюсь, – ответила Кармен, вскинув голову.
Ричи сделал вид, будто удивлен.
– Тебе нечего бояться. Твой Уэйн вернется домой, мы посидим, потолкуем с ним. Так, Птица?
Арман, склонившийся над своей тарелкой, бросил на нее ничего не выражающий взгляд.
– Так…
Кармен ничего не сказала. Да и о чем тут говорить! Ричи, этот кретин, наверняка думает, будто она им верит, а Арману вообще плевать, верит она им или нет. Ричи может всякое взбрести в голову, а Арман будет наблюдать! Ей нужно поскорее найти повод выйти из-за стола, потом бегом подняться наверх и запереть дверь прежде, чем они попытаются ее догнать.
Когда зазвонил телефон, Ричи ухмыльнулся:
– Верняк, это наша мамочка! Скажи ей, что не можешь сегодня приехать, мол, нездоровится. – Он взял Кармен за руку и повел ее на кухню, давая на ходу указания: – Если это Уэйн, скажи ему, чтобы поторопился. Если кто-то другой, скажи, что не можешь сейчас говорить, уезжаешь к больной матери. – Она протянула руку к трубке, а он процедил:
– Спокойно! – Она перевела дыхание, когда он, оттянув резинку ее трусов, прижал дуло к копчику.
– Не дури, не то я продырявлю тебе твою славную попку. Поняла? И говори по делу и побыстрей.
Ричи привалился к ней, чтобы слышать разговор.
– Ну где же ты? – спросила мать.
Кармен сказала, что ей жаль, но она не может приехать.
Старая карга!
Ричи ткнул Кармен дулом в копчик.
– Мне нездоровится, – добавила она.
Ее мать заволновалась, в чем дело. Кармен ответила, что не знает, просто плохо себя чувствует. Ее мать запричитала, мол, дочурка съела по дороге какую-то дрянь. Вот сама она потому никуда и не ездит, что везде отвратительно кормят. Потом добавила, что, судя по голосу, Кармен не так уж и нездорова. А она вот чуть жива от боли, а врач, которому она звонила трижды, так и не перезвонил ей. Все они такие, эти врачи, им только выгодных пациентов подавай!..
Ричи согласился с ней. Врачи, которых он знавал в тюрьме, всегда относились к нему кое-как… Он удивился, когда Кармен вдруг резко сказала:
– Ты можешь хоть на минуту перестать думать только о себе и послушать? Я плохо себя чувствую. Ты все болеешь и болеешь, теперь моя очередь.