«Просто дежа вю какое-то, – удовлетворенно подумала я. – Явился, голубчик!»
– Да, они хотят взять все! – хрипло и резко прозвучал мужской голос. – И поэтому не получат ничего!
Геннадий наставил на меня пистолет и грубо сказал:
– А теперь живо доставай свой ствол и бросай его вот сюда. – Он взглядом показал на землю под своими ногами.
Я молча повиновалась. Геннадий удовлетворенно кивнул и сказал:
– А вы, козлы, сядьте на пол и не орите. И ты давай с ними вместе. Давай, давай!
Гольдберг и Марина медленно опустились на пол. Я, продолжая стоять у открытой двери, сказала:
– Эх, зря я тебя тогда в Москве не пристрелила. Как же ты мне надоел со своими наездами!
– Может, и зря, – согласился Гена. – Потому что сейчас я тебя пристрелю вместе с этим козлом и его козой! Ты свое дело сделала – вывела меня на этих уродов. Шеф будет доволен, а больше ты нам не нужна. И они тоже, потому что собираются присвоить то, что им не принадлежит!
– Ничего подобного! – заорал вдруг Гольдберг и попытался вскочить с пола, но Геннадий направил ствол прямо ему в лоб, и Анатолий плюхнулся на место. – Ты прекрасно знаешь, – тем не менее продолжал кричать он, – что девяносто процентов денег давали мы со Славкой! А у твоего шефа вообще ничего не было, он просто нищеброд с голой задницей! Говорил же я Карпинскому – нечего его спонсировать, гада! Вот он теперь чем отплатил за добро!
Гольдберг остановился и перевел дух. Геннадий с презрительной улыбкой наблюдал за его гневным возмущением.
– А он, как клуб открылся, нос задрал под потолок! – продолжил свою пылкую обличительную речь Анатолий. – Платил нам какие-то копейки без зазрения совести! А потом вообще обнаглел настолько, что стал рулить так, как ему выгодно, а нам уже даже и копейки не перепадали! Он нас и за хозяев-то не считал, через губу разговаривать пытался! Говорил я...
– Ну хватит! – Геннадий насладился эмоциональным всплеском Гольдберга в полной мере, и ему это надоело. – Короче, у меня к вам есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.
Все затихли, и я тоже невольно прислушалась к словам Геннадия.
– Либо ты, сука, сейчас подписываешь документы, в которых отказываешься от своей доли раз и навсегда, и перестаешь быть учредителем клуба, либо я вас всех здесь положу к чертовой матери! – сказал он, обращаясь к Марине.
– Я ничего не подпишу, – голос Карпинской слегка дрожал, тем не менее говорила она уверенно.
Геннадий грязно выругался. Потом направил пистолет на Марину и с ненавистью произнес:
– Тогда тебя ждет участь твоего братца, тварь ты мерзкая!