— Ты понимаешь, что губернатору не отказывают! — продолжал наседать Лисецкий.
Она повернулась к нему. Ее глаза потемнели.
— Я отказываю, кому хочу, — отчеканила она. — И живу, с кем хочу. Ясно?
Он переменился в лице.
— Нет, не ясно, — протянул он звенящим от гнева голосом. Было видно, что он лихорадочно ищет, как ужалить ее побольнее. — Не ясно. Ведь тебе заплатили!
Она вскинулась, как от пощечины.
— Во-первых, мне никто не платил, запомни. — Она смотрела на него почти с ненавистью. — Я вообще поехала сюда не за деньги. — Ее голос сорвался. — Мне было интересно познакомиться с тобой поближе. Хотя ничего хорошего я о тебе не узнала. Во-вторых, не смей обзывать меня шлюхой, у тебя для этого есть жена. И, в-третьих. Не лезь в мою жизнь. Понял?
Бледная и злая, она отвернулась и уставилась перед собой, кусая губы.
— Ты, тварь! — взвизгнул он, и я испугался, что он ее ударит. — Ты знаешь, что я могу с тобой сделать?! Ты отдаешь себе отчет?..
— Хватит, — резко прервала она его. — Я не желаю тебя слушать! Пошел ты!..
И встав из-за стола, так, что опрокинулось кресло, она решительно прошагала к выходу.
Некоторое время он оставался неподвижным, приходя в себя и не в силах произнести ни слова. Все его лицо плясало, причем каждая черта в своем особом ритме. Он лихорадочно комкал салфетку.
— Кислотой ей в морду! — наконец взорвался он. — Чтоб знала! Чтоб всю жизнь помнила! Сделаешь? — вдруг повернулся он к Храповицкому, уставясь на него бешеными глазами.
— Сделаешь, или мне кого-то другого просить?! — потребовал он еще раз.
— Ну… сделаем… если прикажете, — промямлил оторопевший Храповицкий.
— Приказываю! — крикнул губернатор.
Он швырнул на стол салфетку и перевел дыхание. Потом взял себя в руки.
— Ладно, — заговорил он уже спокойнее. — Не надо кислоты. Обойдемся. Мы все-таки не звери. Просто вышвырни ее из города. Чтобы духу этой твари в моей области не было! Это моя личная просьба. Даю тебе неделю. Заранее благодарен. А с этим ее подонком я сам разберусь.
Он начал подниматься.
— Чего вытаращился! — крикнул он официанту, который не сводил с нас округлившихся от ужаса глаз. — Иди отсюда!
И он тронулся к выходу. Храповицкий вскочил и поспешил его проводить.
Я дождался, пока они уйдут, и поднялся на наш этаж. Как я и ожидал, я нашел всех троих, кроме Лены, в девичьем номере. Света бурно рыдала, размазывая по щекам тушь. Трясущиеся Юля и Жанна тщетно пытались ее успокоить.
— Козел старый, — всхлипывала она. — В постели ничего не может, вот и издевается над людьми!
Я отогнал от нее девчонок и сел рядом.