— Надо звонить губернатору.
Храповицкий принялся набирать номер, потом покосился на меня и положил трубку.
— Я лучше позвоню из комнаты отдыха, — сказал он и вышел.
Значит, он мне не вполне доверял. Тем лучше. Мне всегда труднее было обманывать тех, кто мне верил.
Храповицкий вернулся через несколько минут.
— Губернатор отменил совещание. Он ждет нас немедленно. Поехали. Сам все расскажешь.
Началось. Я заварил кашу. Предстояло ее расхлебывать. Разница между мной и любознательным исследователем, который бросает в аквариум неведомый раствор, чтобы посмотреть, какая из рыбок всплывет брюхом вверх, заключалась в сущем пустяке. Я сам нырял в этом аквариуме.
1
В отличие от мэрии, куда пускали кого попало и где старички-вахтеры либо дремали, либо читали газеты, в областной администрации на входе стояли суровые милиционеры и сосредоточенно проверяли пропуска. Храповицкого здесь, впрочем, знали, мы прошли без остановки и поднялись на третий этаж.
Губернатор был взвинчен и зол. Кричать он начал, едва за нами закрылась дверь.
— Я же просил тебя вышвырнуть эту тварь из города! Надо было исполнять то, что я говорю. Что ты теперь собираешься делать?!
Наверное, на месте Храповицкого я бы ответил. И попытался бы объяснить, что за двадцать четыре часа невозможно вышвырнуть из города ни одну тварь. После чего, возможно, я бы тонко намекнул, что спать надо не с тварями, а с собственными женами. И что думать о предстоящих действиях предстоит не мне, Храповицкому, а губернатору. Поскольку меня. Храповицкого, эта история касается гораздо меньше, чем всех остальных.
Однако из всего этого следует лишь то, что я никогда не буду на месте Храповицкого. Потому что он не стал спорить с губернатором. Он, не отвечая, прошел в кабинет, сел за стол и сложил перед собой руки, как внимательный ученик на уроке, всем своим видом показывая, что если он что-то и собирается делать, так это терпеливо слушать. Я сел рядом с ним и попытался принять ту же позу.
Губернатор опустился в кресло напротив нас. В кабинете было прохладно, но он был без пиджака, с расстегнутым воротом рубашки и болтавшимся на груди галстуком. На его лбу блестели капельки пота. Видимо, ему было жарко.
— Кто вообще поверит этой дуре? — продолжал он чуть ниже тоном. — Кто она такая, если вдуматься? Шлюха. Проститутка. Все равно что воровка. И она собирается обвинять губернатора области! Это же смех!
Он ненатурально хохотнул. Смех вышел деревянным.
Храповицкий, не произнося ни слова, посмотрел на стену, потом в потолок, затем принялся изучать поверхность стола.