— Пит! — воскликнул кто-то прямо у меня над ухом. Я обернулся и едва не проглотил язык.
Передо мной была невысокая девушка, очень симпатичная. Волосы ее были обесцвечены. На ней было самое короткое платье, которое я когда-либо видел в своей жизни. Яркая оранжевая ткань переливалась и блестела.
— Привет, Дана! — прокричал Пит. — Это мой брат Джо и его приятель Чарли Деккер.
Дана поприветствовала нас.
— Не правда ли, крутая у меня вечеринка? — обратилась она ко мне. Когда она двигалась и поворачивалась, из-под платья выглядывали трусики.
Я подтвердил, что вечеринка великолепна.
— Ты принес что-нибудь, Пит?
Пит усмехнулся и вытащил из кармана спичечный коробок с травой. У Даны загорелись глаза. Она стояла так близко ко мне, что я чувствовал тепло ее тела. Возбуждение мое нарастало.
— Пойдемте, покурим, — предложила она.
Мы нашли укромное местечко в углу за одной из колонок, и Дана достала лист плотной бумаги с книжной полки, на которой были книги Гессе, Толкиена и кипа журналов «Ридерз Дайджест». Мы забили косяк и пустили его по кругу. Я чувствовал себя великолепно, голова моя была словно воздушный шар, наполненный гелием. К нам постоянно подходил народ, не прекращались знакомства и рукопожатия. Все имена я, конечно, тут же забывал. Но ситуация нравилась мне тем, что Дана все время вскакивала с места, чтобы обнять какого-нибудь своего приятеля или подругу, и тогда я мог отчетливо видеть ее самые интимные места сквозь прозрачные нейлоновые трусики. Народ вокруг разговаривал о Микеланджело, Курте Воннегуте и последних новинках рока. Какая-то девушка спросила меня, читал ли я Сюзанн Браунмиллер. Я ответил, что не читал. Она стала горячо убеждать меня, что это потрясающе, это убийственно. Я смотрел на картинку, висящую на стене. На ней был изображен парень у телевизора с огромной дебильной улыбкой и вылазящими на лоб глазами. Надпись внизу гласила: «Черт! И как это я так накурился!»
Я смотрел на Дану. Она то скрещивала ноги, то вновь раздвигала колени. Несколько темных волосинок торчали из-под трусов. Я никогда не чувствовал себя таким возбужденным. Не знаю, повторится ли это когда-нибудь еще. Я был вне себя, и всерьез уже начинал беспокоиться, не лопнут ли на мне штаны. Дана разговаривала с Питом и с каким-то типом, которого, кажется, не представили. И вдруг, совершенно неожиданно, она повернулась ко мне, и желудок мой сжался в комок. Она наклонилась к моему уху, обдав его горячим дыханием, и прошептала:
— Сейчас выйдешь через заднюю дверь. Вот туда. — Она показала пальцем.