Он умолк. Молчал и Карлсен. Взглянув украдкой на его бледное лицо с саркастической полуулыбкой, он поймал себя на том, что симпатией друг к другу они так и не прониклись. В сравнении с гребисом в нем чувствовалась что-то холодное, можно сказать, нечеловеческое.
Они домчались уже до середины ущелья, так что скалы по обе стороны отстояли примерно на милю. Научившись с помощью концентрации нагнетать ментальную энергию, Карлсен по пути этим и занимался. Через четверть часа дно долины начало полого всходить, и стала меняться геология скал. Первым делом прорезались ярко-красные и желтые прожилки, будто какой-нибудь километровый шалопай, расшалившись, прошелся по утесам струей из баллончика с краской. Спустя милю-другую утесы состояли уже из красных и желтых слоев в едко-лиловых кляксах — все это вызывало немое восхищение. В тон скалам были и камни не земле, только чуть темнее.
Избавленный от необходимости бороться со зноем, раскрепощенный ум Карлсена отрадно сиял возбуждением ребенка, выезжающего в путешествие. Неуемная бодрость очаровывала сама по себе. В эти минуты ясно сознава— лось: за всю земную историю ни один человек не прилагал достаточных усилий. От рождения наделенный высокоорганизованным телом, способным жить и созревать без какой-либо помощи ума, он извечно видел себя пассивным продуктом природы. Единственные усилия, сколь либо существенные, и те делались под гнетом невзгод или неудобства. В итоге никогда не направлялось должного усилия даже на то, чтобы исследовать потенциал собственного тела. Теперь же, буквально распираемый энергией и силой, Карлсен ясно видел, что ключ к ней — в усилии. Йоги и аскеты догадывались об этом инстинктивно, и потому в стремлении к более высокой концентрации отдавали приоритет усилию. Достигнув ее теперь (правда, во многом благодаря случайности), Карлсен понимал, что она — естественный потенциал человека. Никакая иная цель не стоит такого радения.
И ум, и тело схожи в том смысле, что оба наделены мускулами. Телесные мускулы укрепляются силовой нагрузкой. Умственные же «мускулы» человек упражняет так мало, что они у него ослабли и захирели. И он, такое их со— стояние принимая за естественное, еще удивляется, почему жизнь так утомительна!
Долина вот уж минут пять, как сужалась, так что стены отстояли друг от друга меньше чем на полмили, придавая склонам еще большую несокрушимость. Восхождение, хотя и постепенное, было постоянным, и теперь ущелье Кундар просматривалось, если обернуться, на добрую сотню миль. Черные здания Гавунды лишь брезжили переливчатым блеском среди темной равнины, отороченной алыми горами на горизонте.