От изумления даже неистовое желание чуть приослабло.
— Вы с ним?? Как?
— Мне надо было узнать, что значит быть особью мужского пола.
— И как оно было?
— Неприятное было ощущение, — взвешенно сказала она, — видеть женщин добычей, которую тянет сожрать, поглотить. У меня потом кошмары были.
— Но что, разве нельзя что-то с ним сделать?… — Карлсену подумалось о чем-нибудь вроде кастрации, допустим, вживлении женских гормонов.
Ригмар покачала головой.
— Это невозможно, по двум причинам. Прежде всего, телами можно меняться только по согласию — иначе есть риск серьезного повреждения. Я пообещала, что не изменю его нервной системы. Во-вторых, изменение зависит от ума. Если я не могу изменить ему ум, то это напрасная трата времени.
Понятно, почему. Штат Теннеси как-то принял закон о кастрации сексуальных преступников. Оказалось, бесполезно: они так и продолжали заниматься тем же самым. Они не видели себя иначе, а то, как человек себя видит, составляет его наисущественную часть.
— У нас не так много времени. Мы с ним условились, только на десять минут. Так, вначале давай проверим твои соматические реакции. Ты чувствуешь какую-нибудь явную разницу между восприятием своим и Грубига?
Карлсен оглядел лабораторию.
— Да нет… в целом никакой. Белые предметы, разве что, по краям окружены как бы спектром.
— Ладно. Подойди теперь к окну.
Он послушно подошел. Окно выходило в сад за лабораторией. Само обилие красок от цветущих кустов и клумб вызвало волну восхищения. Краски словно живые.
— Чудесно! Техниколор какой-то.
— Это потому, что ощущения у него острее твоих.
Карлсен оглядел до едкости броские, пестрящие цвета — даже сосредоточиться трудно.
— Как тебе вон тот куст? — указала Ригмар. Посмотрев по ее пальцу, Карлсен ошеломленно покачал головой.
— Это что за цвет??
— Мы зовем его «криль», — с улыбкой сказала она. — На Земле он известен, как инфракрасный.
— Тепло?
— Почти. Цветовой спектр у нас шире вашего. Одно из следствий повышенной гравитации. Теперь туда взгляни.
И опять странная роскошь темных соцветий в окружении голубоватых листьев: сплошное изумление. Приняв их поначалу за темно-синие, сейчас он различил, что такого цвета на Земле не существует: глубже индиго или фиолетового, и в то же время явно не тот и не другой.
— Называется «дельфан». У вас зовется ультрафиолетом.
— А вон там что? — он указал на цвет не то оранжевый, не то желтый, хотя так же отстоящий от них по цветовой гамме, как зеленый отстоит от синего.
— Мы зовем его «галлекс». Что-то из средних волн. Некоторые мужчины на этой планете различают, помимо этих, еще пять. То же самое в отношении вкуса и запаха. По вкусу у нас гораздо больший диапазон, чем у вас на Земле. Сводить бы тебя на плодовый рынок, показать… Ладно, переходим к тестам.