— Они уяснили, что сокрытие усиливает привлекательность, — указал каджек. — А вот вам и еще одно различие.
— Он указал на старуху, сбросившую со спины вязанку хвороста. — Они научились плести что-то вроде веревки, и даже вязать узлы. Через пару тысяч лет они изобретут лук и стрелу, и начнут высекать солнечные диски. Еще несколько поколений, и они научатся добывать из земли охру, раскрашивать ею тела. Все это — результат сексуального воображения.
Картина снова истаяла, вызвав на этот раз смутное огорчение. Несмотря на холод, мысль о том, что перед тобой первые предки человека, очаровывала.
— А Кубен Дротх, интересно, как выглядел?
К-17 тронул панель. В следующую секунду Карлсен отскочил так, что чуть не опрокинул стул. Над ними вылетевшим из бутылки джинном вздымался толан, головой едва не касаясь потолка. У них на глазах он согнулся и как бы вперился отсутствующим взором.
Подобно толанам, чьи портреты Карлсен видел на Ригеле, Кубен Дротх был обнажен. Как и у них, у него была зеленая кожа и приплющенная сверху голова. Руки с узловатыми веревками мышц опушал белый волос. Опоясывающие голову красные глаза и нос-пятак вызывали невольную оторопь. Вместе с тем более пристальное изучение его лица, — а Кубен Дротх, безусловно, был личностью наивыдающейся, — открывало в нем максимум серьезности и сосредоточенности. Спустя секунду Кубен Дротх исчез.
— Довольны? — с улыбкой спросил К-17.
— Да-а, — только и протянул Карлсен, — ощущение не для слабонервных. Но вы же говорили, ньотх-коргхаи бесплотны?
— Такими они казались на Земле, из-за того, что были на более высокой вибрационной волне. Хотя себя они считали толанами.
— Но потомки-то их, эти женщины, с виду вроде бы люди как люди.
Овальные глаза К-17 округлились еще сильнее — ни дать ни взять испуганный медвежонок коала.
— Вам что, никто и не объяснил? — Карлсен мотнул головой. — Но вы же были в музее на Криспеле! Куратор что, не рассказывал вам о раздоре с толанами?
— Так, упомянул слегка.
К-17 покачал головой:
— Засмущался, должно быть.
— С чего?
— Из-за чего? Толаны изгнали эвату из-за того, что считали их безнравственными и растленными.
— Об этом он мне сказал, но не объяснил почему.
— Разве не понятно? Ньотх-коргхаи преобразовали неандертальцев тем, что входили к ним в тела и вызывали сексуальные грезы…
— Это я понял.
— А включившись в это, и сами пристрастились к сексуальному наслаждению.
— Но ведь и толаны не были его лишены?
К-17 покачал головой.
— Только не на том уровне. Их удовольствия находились на более высокой шкале телесных ощущений. Им не хватало той сугубо физической интенсивности человеческого экстаза. Удовольствие толана, если так говорить — это квартет Бетховена, а человеческая страсть — это бетховенская симфония. — Он улыбнулся удачному, как ему самому показалось, сравнению.