– Не, не обольщаю, – ухмыльнулся Агеев. – Да и ты думаешь точно так же. – И пояснил, разминая плечи: – У этого козла остается всего лишь один день для решения своих проблем, пятница. Точнее, с восьми утра до трех дня. И если он действительно решился на скачок, ему надо торопиться.
Сегодня была пятница!
– Может, по кофейку? – предложил Голованов. – Алевтина вчера отоварилась «Арабикой».
– Так чего ж молчал? – возмутился Агеев и, как бы оправдываясь, негромко кашлянул: – Не поверишь, после того как мы усидели с этим Толстожоповым литр паленой водяры, я до сих пор в себя прийти не могу. То блевать тянет, то...
– Толстопятовым, – хмыкнул Голованов, проходя на кухню.
– Да какая в принципе разница! – пробурчал Агеев. – Пить он горазд, как...
Не подыскав подходящего сравнения, Агеев щелкнул пальцами и негромко произнес, словно на жизнь свою пожаловался:
– Ты же знаешь, я сам не дурак выпить. Но этот случай, должен я тебе доложить... Это какая-то воронка бездонная, в которую сколько ни лей – все мало. И как мне кажется, эта звезда телеэкрана и раньше попивала на работе, да только не более бутылки в день, ну а когда у него канитель эта с Марией началась, он и сорвался с резьбы, в одночасье так запить невозможно.
Всю эту историю с грандиозной пьянкой в обществе Толстопятова Голованов слышал уже не раз и все-таки спросил, чтобы не обижать Агеева:
– И в какой же ты момент понял, что он к убийству на Каретном не имеет никакого отношения?
– А когда фотографию ее увидел в рамке. Понимаешь, не мог нормальный человек, почти боготворивший эту женщину, так вот, запросто, замочить ее из двух стволов сразу.
– Так это – нормальный человек, а твой Толстопятов...
– Не суди, да не судим будешь, – буркнул Агеев, наливая воды в чайник. – И дай-то Бог нам с тобой точно так же влюбиться, как это случилось с ним.
– Что, встряски захотелось? – хмыкнул Голованов.
– Не знаю, – пожал плечами Агеев. – Просто позавидовал я ему в какой-то момент.
Вздохнул обреченно и словно точку поставил:
– Ладно, командир, об этом больше ни слова!
...Они уже допивали кофе, когда вдруг ожил мобильник Голованова.
– Всеволод Михайлович?
Голованов узнал голос Майкова, который с двумя оперативниками убойного отдела МУРа подстраховывал их, находясь в квартире дома напротив, из окон которой довольно хорошо просматривался подъезд Толчевых, и невольно насторожился.
– Что, клиент нарисовался?
– Так точно, нарисовался. Причем не один, а в паре с каким-то мужиком.
Подобный вариант они с Агеевым просчитали заранее, и все-таки Голованов спросил: