– Это без меня ты не можешь жить, потому что с детства я у тебя вместо Деда Мороза – решаю все проблемы. А без какого-то козла, который тем более влепил мне тройку по истории России, проживешь.
– Я его люблю! – настаивала я. – Я сделаю все, чтобы его завоевать! Он поймет, что лучше меня для него никого нет.
– Ну-ну, – усмехнулась Ольга, плеснув себе чаю. – Пляши, клоун, может, дадут конфетку.
– Зачем ты так? – всхлипнула я. – Это же трагедия.
– Я тебя уверяю, что уже через год ты посмотришь на это по-другому. – Ольга по очереди открыла все шкафчики на кухне, тщетно пытаясь что-то там найти.
– Чего ты там копаешься? – я приподняла бровь.
Ольга с задумчивым видом закрыла последний шкафчик и раздосадованно огляделась.
– Неужели в этом доме нет ни одной, самой завалященькой шоколадки? – спросила она.
– Ты настоящий Карлсон! – возмутилась я. – У подруги горе, а она ищет шоколад. Лучше иди и скажи мне, какой он подлец, однозначно!
– Это тебе к Жириновскому надо. Значит, нет шоколада? – Ольга с надеждой уставилась на дверь кладовки.
– Посмотри в зеркало! Тебе не шоколад надо есть, а зеленую спаржу, – подколола я подругу. Ольга была нешуточных размеров и занимала значительную часть моей шестиметровой кухни.
– Спаржу надо есть тебе, – злобно фыркнула подруга и с мученическим выражением на лице доела курагу.
Самое интересное, что Ольга оказалась права. Не насчет спаржи, конечно, а когда рассуждала о моем горе. Через год я действительно на все посмотрела иначе.
Артемчик носился и рожался на удивление легко. Он так сильно хотел появиться на свет, что готов был сидеть в моем животе тихо-тихо, не отвлекая меня от прямых обязанностей. Это я про мои наивные мечты «показать, как он ошибался» и «достучаться до его отцовского чувства». Михаил Артурович ходил по коридорам моего родного гуманитарного университета, глядя сквозь меня и игнорируя мои демонстративные комбинезоны для беременных.
– Еще ни одного мужика никто не удержал с помощью живота! – заверяла меня Ольга, жалостливо взирая на все мои «ходы конем». После чего сама влюбилась в Женьку Пронина, нашего светилу программирования с параллельного потока, и немедленно принялась рожать ему детей.
– Ну вот! Работает же! – восклицала я, тыча пальцем в Ольгин штамп в паспорте. – Всего одна дочь и понадобилась!
– Не тренди. Он меня любит и без Васюты, – важно заявила Соловейка, сверкнув новеньким обручальным кольцом.
А потом, чисто для гарантий, в качестве контрольного выстрела прибавила к дочке Василисе сына Шурика, после которого Женька стал волчком бегать по городу, зарабатывая деньги на все семейство. И конечно, эдакая семейная идиллия внесла бы невосполнимую брешь в нашу многолетнюю дружбу, если бы не тот факт, что мы неожиданно и почти одномоментно стали обладательницами трех практически одинаковых по возрасту и степени шума-гама детей. Когда я начинала орать на трехмесячного Темку, не выдерживая его исполинского четырехчасового воя «ни минуты покоя, знайте, враги, я пришел», Оля выползала из своей квартиры на верхнем этаже и, беременная Васютой, шла, чтобы укачать Тему, пока я металась по району в поисках глотка свежего воздуха. Вскоре ситуация изменилась.