– И что вы хотели мне объяснить? – спросила я у него. Он не сразу заметил меня и почти прошел мимо.
– Ох! Это вы! Нельзя ж так пугать человека, – нахмурился он. – Мне и без этого не по себе. Сколько же тут народу!
– Ну, это час пик, так что если вы любитель уединения, то вам здесь не понравится. Так что вы хотели мне объяснить?
– Знаете, я дурак, – удрученно мотнул головой парень. При свете ламп в метро стало очевидно, что передо мной не столетний бродяга, а вполне молодой, лет тридцати – тридцати пяти парень в очень странном виде.
– Допускаю, – согласилась я. Помимо того, что он был довольно нетрезв, хотя и на пьяницу не тянул из-за округлого лица с очень здоровым оттенком кожи, на нем были просто невероятно грязные высокие ботинки на шнуровке. Однако сами ботинки были явно не из дешевых. Да и куртка, штаны, сумка «Адидас», которая когда-то, видимо, была ярко-красной – все было бы вполне пристойным, если бы не было таким, как бы выразиться, поюзанным. Переиспользованным. Словно он жил в этих шмотках год и ни разу их не снимал.
– И я к тому же пьяный дурак. Поэтому, что бы я вам тут ни наплел, получится глупость.
– Прекрасно. Ну, тогда я могу спокойно отправиться домой, – поддела его я. – И нечего было так за мной нестись.
– А давайте познакомимся еще раз? – неожиданно предложил он и снова улыбнулся этой самой широкой (и вполне белозубой) улыбкой.
– Ну, если уж быть последовательными, то вы со мной уже познакомились, а я с вами – нет.
– О, простите. Позвольте представиться, Алексей Рубин, – галантно откланявшись, паясничал он. Но не рассчитал амплитуду и уронил красную сумку на пол. Я удивилась. Ударение в фамилии он сделал не на первый слог, так что получилось, что по фамилии он – рубин, драгоценный камень.
– Руби?н? Может быть, Ру?бин? – я подправила ударение.
– Ни в коем случае. Может, мои родители и были Рубины, а я – самый настоящий рубин!
– Да? И что нынче рубины пьют? – поддела его я. Мы приблизились к стойкам турникетов, я достала проездной.
– Нынче мы, рубины, пьем водку, – с готовностью тряхнул челкой этот странный парень, Алексей. – А завтра мы побреемся, протрезвеем и снова вольемся в ряды трудового народа.
– И что, вы сегодня пьете по поводу? – поддержала я беседу. Честно говоря, при свете ламп выяснилось, что во всех этих потрепанных дорогих шмотках пребывает довольно симпатичный (если можно судить, невзирая на изрядную небритость и немытые волосы), то есть даже ОЧЕНЬ симпатичный товарищ. Вероятно, если его отмыть, можно получить пару сюрпризов. Впрочем, мыть его я не собиралась. Просто мне стало интересно.