– Дорогая Юлечка, мне всегда была нужна именно такая женщина, которая не сводила бы с меня глаз. Это мне никак не может надоесть. Так что, во-первых, оставь все свои женские штучки. Я ценю честность и откровенность выше всяких там игр. Во-вторых, с чего вы, бабы, уверены, что мужикам только того и надо, что бегать за недоступной морковкой? Это совершенно не так.
– А в-третьих? – перевела я разговор с не очень приятной для меня темы.
– А в-третьих, поднимай свою прекрасную задницу. Мы приехали, – нарочито грубо скомандовал Алексей.
Я засуетилась, схватила в охапку Тему и, испугавшись, что не успею выйти на перрон и останусь одна в холодном, уже почти пустом вагоне электрички, вцепилась в руку Алексея. От серьезности нашего шутливого диалога у меня тряслись поджилки. Как ни крути, а все происходящее мало напоминало случайный мимолетный адюльтер «на выходные». Неужели, неужели, неужели!.. Мне хотелось сжать кулаки на удачу.
На перрон забытой богом маленькой станции Сухой Мох спустилась непроглядная ночь. Вылетев из кое-как освещенной теплой электрички, я подслеповато щурилась и пыталась справиться с ознобом. В голову лезли разные мысли, что вот я со своим малолетним сыном стою на перроне деревни Сухой Мох, о которой знаю только то, что она не пойми где. Стою в кромешной темноте рядом с мужчиной, практически мне незнакомым. Интересно, почему мне не страшно? Вдруг он маньяк? Однако я чувствовала его дыхание, его крепкую ладонь и ни на секунду не допускала, что он может готовить для меня что-то плохое.
– Рубинчик, ты? Черт, какая сволочь разбила последний жалкий фонарь на этой станции? – справа от меня раздался неопознанный грубый мужской голос. Не Рубина. Его голос я уже научилась отличать от тысячи других. Кстати, а вот голос Михаила я до сих пор путаю с голосом Уткина.
– Стешенко? Ты где? – ответил неизвестному Алексей.
– В Караганде, – раздалось в ответ.
Через секунду перед нами возникло небольшое световое пятно от карманного фонарика.
– Слушай, если вы там все уже перепились, я вас уволю, – раздраженным тоном высказался Рубин.
– Без тебя? Как мы могли? Ты плохо о нас думаешь.
– Народу много?
– Целая толпа. Человек двести исполнительных директоров, бухгалтеров и особенно менеджеров и сейлсов. Все ни хрена не понимают, как и всегда, – порадовал Алексея Стешенко.
Рубин пожал плечами.
– Может, объявить им «Зарницу»? Часиков в пять утра. Пусть по лесу побегают для восстановления командного духа, – предложил он.
– Думаю, далеко не убегут. Видел бы ты, как они курят! Ладно, шутки в стороны, Рубинчик, признавайся, ты привез ее? – спросил Стешенко. При ближайшем рассмотрении он оказался тоже очень загорелым, ужасно бородатым и улыбчивым мужиком лет сорока.