– В кабинете Оберона, – вырвалось у меня.
Некромант возвел к небу глаза. Я, не отрываясь, смотрела на Эльвиру. Она чуть нахмурилась; на короткое мгновение мне показалось, что вот сейчас, сейчас-то она вспомнит…
Эльвира сделала вид, что ничего не расслышала. Зато принц решил показать образованность:
– Оберон – это что-то из истории?
Я чуть не заплакала.
* * *
Людоеды встали лагерем в стороне от замка, в порту. Я оробела, увидев их так близко – и в таком невероятном количестве. В какой-то момент чуть не повернула назад: возможно, Максимилиан был прав. Он терпеть не мог Уйму и, по-моему, до сих пор его боялся.
Дымили костры, сложенные из порубленных заборов. В щелях мостовой торчали воткнутые в землю кривые клинки, пики, вилы. Палатки из разноцветных шкур стояли посреди дворов, людоеды осваивались в покинутых домах. Они безо всякого стеснения примеряли забытую одежду: кто повязал голову женской шелковой рубашкой, кто натянул на мощные плечи полотняный кафтан, оторвав для удобства рукава, кто расхаживал в хороших кожаных сапогах с железными подковами. Портовые улочки, площадь перед главным причалом выглядели незнакомо и дико; я шла – и чувствовала на себе нехорошие, оценивающие взгляды.
На кострах жарилось мясо. От запаха меня начало мутить. Проворачивались пики-вертела, скворчала поджаристая корочка, жир капал в огонь, и капли его сгорали на лету. На меня смотрели, прищурившись, утонувшие в бороде глазенки – много глаз, голодных, стосковавшихся по человечине.
Я повыше подняла посох. По навершию пробежала зеленовато-красная молния. Стоявшие поблизости людоеды отвернулись – чтобы тут же, за моей спиной, нервно сглотнуть слюну.
Оберон научил их, что есть человечину нехорошо. Но Оберон теперь забыт – кто или что удержит этих огромных, волосатых, хищных островитян от привычного занятия?
Шатер Уймы стоял перед главным причалом. У входа скучал, поигрывая костяной рогаткой, стражник с бородищей до пупа. Из бороды и кожаных штанов состояло все его одеяние.
– Король у себя? – спросила я, сжимая посох. – Уйма Первый Вегетарианец?
– Ты парень или девка? – Бородатый почесался.
– А тебе что за дело? – ощетинилась я.
В широкой ухмылке борода его раскрылась, как веер.
– Знать надо. Вот. Всегда надо знать.
– Уйма! – позвала я, повысив голос.
Из шатра никто не вышел. Бородатый спрятал рогатку за пояс и пошел ко мне, шевеля волосатыми пальцами:
– Знать, ага. Вот. Всегда надо.
Я направила посох ему в грудь, надежно укрытую бородой, и щелкнула тонкой молнией. Жесткие волосы задымились, людоед на секунду остановился, посмотрел на меня с удивлением – и вдруг протянул лапу, намереваясь забрать посох: