На противоположном берегу реки мерцал огонек. Я поглядела ночным зрением; коричневатый плоский мир, струящаяся поверхность реки, такая плотная, что кажется – по ней можно ходить, как по льду. Эта река получила свое имя – Ланс – в честь великого мага дороги, воина, погибшего в пути. Я помнила, как Оберон дал реке имя и как чуть позже река спасла меня от Туманной Бабищи – тогда границы враждебного мира проходили так близко от замка, что она, ненавидя Оберона, могла еще вредить нам напоследок…
Сколько я ни вглядывалась – поблизости не было ни одного человека. Где Максимилиан? Остался у замковой стены? Почему он меня не ищет? Я тут же сообразила, что некромант не может искать меня в моем мире – в мое отсутствие там остановилось время, и всем гостям ход закрыт…
Что же мне, бежать за ним в замок?
Я снова посмотрела на огонек за рекой. Там Александр и там Эльвира; может быть, мне лучше переговорить с ними без свидетелей? Если они каким-то образом посвящены в тайну подменышей… Мне бы не хотелось, чтобы некромант тоже об этом узнал.
Над рекой воздух был нестойким, восходящие потоки сменялись нисходящими, я летела, видя свое отражение в струящемся зеркале воды, стараясь держать равновесие. Даже здесь, вдали от моря, Ланс был широк. Я успела замерзнуть и очень обрадовалась, когда мое отражение пропало наконец и вместо воды внизу оказался песок.
Огонек теперь был совсем рядом. Его то открывали, то закрывали ветки деревьев; я припустила бегом, чтобы согреться.
Они еще не спали.
Я видела, как плавали тени в окне, как двигался огонь фонаря – его поднимали и опускали – видимо, вешали на крюк и ставили на стол. Я замешкалась.
«Принц Александр, знаете ли вы, что вы никакой не принц, а самозванец? Что король – не отец вам? Сознайтесь, это вы писали записку? Это вы все натворили, из-за вас Оберон забыт, а Саранча у порога?!»
Свет фонаря сделался тусклее. Наверное, они прикрутили фитилек; я вдруг вспомнила бывшего алхимика, в изгнании сочиняющего детские повести. Он помогал подменять младенцев… Мне было так противно и жутко об этом узнать, что я даже не спросила: а кому он помогал?
Голос Оберона будто зазвучал у меня в ушах: «Есть такие существа. Да ты и раньше, наверное, слышала. Подобные случаи бывали много раз, и еще, к сожалению, будут…»
Значит, писатель был в сговоре с «такими существами».
«В те дни на Королевство напали, – говорил Оберон, – началась война, я уехал защищать дальние границы. Мать Александра болела, а нянька проявила беспечность…»
– Кто здесь?
Дверь приоткрылась. Принц Александр стоял на пороге с огромной дубиной наперевес; был он в бархатном халате, изрядно потертом и лоснящемся на локтях. Его всклокоченные волосы торчали в разные стороны.