– Благодарю вас, Френсис, – вслух сказала она, довольная своим самообладанием – Было бы очень хорошо, если бы вы сказали визитерам, желающим со мной поговорить, что я заболела. Объясните им, что я не могу их сразу принять, и сообщите мне, как только появится Лейк.
Движимая все тем же маниакальным трудолюбием, Френсис подошла к комоду и открыла ящик, в который она накануне сложила белье Лили, выстиранное собственными руками. Она перебрала кипу благоухающих лавандой белых шелковых трусиков и комбинаций и, удостоверившись, что все в идеальном порядке, сказала:
– Вы не забыли, что я просила вас дать мне отпуск в ноябре? Оплаченный, на две недели…
Странно, что Френсис клеймит ложь, но не гнушается шантажом, подумала Лили.
– Хорошо, Френсис, – уже сухо сказала Лили. – Не беспокойтесь, я сама приберу в комоде. Так вы сделаете, как я вас просила? Пожалуйста. А потом займитесь обедом. Приготовьте что-нибудь легкое.
– Вы сказали, обед? – переспросила Френсис. – И на сколько персон? Дом кишит полицейскими. К тому же кому захочется есть после всех этих событий?
– Тогда не надо… Наверное, вы правы, Френсис.
– Мы с сестрой хотим отправиться в круиз, – объявила Френсис, по-прежнему роясь в комоде. – Первый раз в жизни.
– Ну хорошо, отправляйтесь в круиз! – Лили была готова на все, только бы выпроводить экономку из комнаты. – Мы с Лейком хотели бы успеть к ноябрю в Лондон, к открытию осеннего художественного сезона, но что поделаешь, придется остаться.
Френсис закрыла за собой дверь, и Лили с облегчением вздохнула и отпустила наконец ворот халата, который она крепко сжимала рукой. На груди был след, чуть заметный, но подозрительный, если к нему присмотреться. Ястребиный взор Френсис наверняка бы распознал фиолетовую метку укуса.
Лили слегка погладила синяк и ощутила, как у нее задрожали пальцы. Ее тело пробудилось и вспыхнуло огнем, словно в него ударила молния. Боже мой, неужели это происходит с ней?
Как могла она так низко пасть, что способна думать только об объятиях? Она не смела взглянуть на себя в зеркало Стыдно было увидеть в нем неузнаваемые серо-зеленые глаза, полные откровенного желания.
Она открыла комод и вдохнула тяжелый сладкий запах лаванды, словно он мог успокоить ее чувства, но бесцельно ворошила белье, не зная, на чем остановить выбор. Страшно, что ей предстоит допрос, страшно, что ее сводную сестру кто-то похитил, угрожая пистолетом, но она могла думать только о нем и о том, что он с ней делает. Даже если сестру действительно похитили, ее беспокоило лишь, как повернется теперь ее жизнь и как это отразится на ней самой.