Имя его Максимову ничего не говорило, как, очевидно, большинству читающей публики. Инквизитор был «широко известен в узких кругах» почитателей средневековой поэзии, издал несколько сборников переводов, вел семинары в Институте культуры… И все. Никакой связи с рангом и функцией в Ордене не обнаружить, даже если усиленно копать. Правда, и Даниэль Дефо — шеф британской разведки — «Гулливера» накропал, сколько ни читай, никогда не догадаешься, кем был автор. Навигатор упомянул, что Инквизитор был одним из лучших в своем деле. Надо верить, если за ним закрепили Москву, второй по эзотерическому значению город после Питера. Знания и особый талант в герметических науках открыли перед Инквизитором двери во многие салоны, клубы и ложи. Он сумел поставить себя в положение «почетного члена» и «высокого гостя»: везде заседал, но нигде не председательствовал, везде присутствовал, но нигде не состоял в членах.
Максимов посмотрел на фотографию в рамке над рабочим столом. Мужчина, полуобняв молодую женщину, улыбался прямо в объектив. Зачесанные назад волосы открывали его высокий лоб с глубокой, как шрам, вертикальной морщиной у переносья. Темные глаза, пытливый, здоровый взгляд, без мути и сумасшедшинки. Правильные черты лица. Ничего особенного. Ничего от Инквизитора — исследователя запредельного и следователя по сверхсекретным делам тайных организаций.
«Фотография пятилетней давности», — пояснил Максимову Сильвестр, открывший своим ключом квартиру. Он же сказал, что это «мастерская», здесь Инквизитор только работал, правда, иногда проводил целые недели. Женщина с фотографии не потревожит, четвертый год нет ее в стране. В подробности вдаваться не стал. Гарантировал, что с участковым и соседями проблем не будет. Инквизитор имел обыкновение отдавать ключи от «мастерской» друзьям. С остальными придется разбираться по обстоятельствам.
— Ну и что ты на это скажешь, Конвой? — Максимов обратился к псу, заглянувшему в комнату.
Пес свесил голову набок, шумно задышал, высунув язык.
— Правильно, молчи — сойдешь за умного. — Максимов хлопнул по бедру, пес радостно вильнул хвостом, подошел, уткнулся носом в ладонь. — Так, образина, марш на кухню. Сидишь тихо и не мешаешь работать.
Пес тяжко вздохнул, с тоской посмотрел на диван.
— Даже не думай! — предостерег его Максимов, слегка шлепнув по загривку.
Конвой потрусил из комнаты, а Максимов сел за стол.
На нем, по словам Сильвестра, все осталось, как было при Инквизиторе, Утром тот выключил компьютер, сложил в папку бумаги и вышел. С тех пор его никто не видел.