Максимов вскользь осмотрел комнату. Леон успел распаковать баул. Выстиранная и отглаженная камуфляжная форма аккуратно висела на спинке кресла. Под ним стояли смазанные чем-то жирным бутсы.
«Армия никогда даром не проходит», — констатировал Максимов.
Леон стоял в одних трусах. Максимов впервые получил возможность разглядеть его тело. Остался доволен. Несмотря на габариты, Леон состоял из одних мышц, тугих и хорошо развитых. На левом предплечье синел тщательно вытатуированный топор[60]. Ниже на геральдической ленте шли цифры «1982».
«ВДВ, ДМБ — 1982 год», — Максимов перевел на русский смысл татуировки.
— Пока ты спал, я успел выкурить трубку мира с таджикскими апачами. Можно смело идти ужинать. Столик я уже заказал. Приводи себя в порядок. Пять минут на сборы.
— Пока ты спал, — передразнил его Леон, — я тоже позаботился о питании.
Он распахнул дверь в спальню. На ковре, разложенные на две группки, выстроились банки консервов, пачки с крупой и прочей бакалеей. Леон не забыл про воду и спиртное.
— За водку не ручаюсь. Пить, скорее всего, невозможно. Но для дезинфекции сойдет.
— Молодец. После ужина распределим по рюкзакам. Знаешь, чего нам не хватает? — Максимов со значением посмотрел на Леона.
Француз нахмурился.
— У меня принципы, Макс. Журналист не имеет право брать в руки…
— Значит, будешь отмахиваться фотоаппаратом, — оборвал его Максимов.
— А ты лопатой — потому что археолог, — ввернул Леон. Если это был намек, то весьма тонкий. Максимов решил не развивать тему «ху из ху».
— Ладно, а то сгорим, не дай бог, при первой же проверке на дорогах. Собирайся. Будешь готов, постучи в стенку.
Леон оскалился, хитро блеснув глазами.
— Что? — удивился Максимов, остановившись на пороге.
— Макс, а нашей даме ты тоже дашь пять минут на сборы?
Максимов, хмыкнув, покачал головой.
— Ты прав, не учел. Ладно, протри лысину и жди команды.
* * *
Дверь номера Юки оказалась приоткрытой, Максимов помнил, что пять минут назад она была заперта и тоже украшена табличкой «Не беспокоить».
— Странно, — пробормотал Максимов.
И хотя дверь сама приглашала войти, он прошел мимо, решив позвонить японке по телефону. Мало ли как кто отдыхает после полевых условий экспедиции.
В своем номере открыл кран в ванне, быстро пробежал к балкону, бесшумно вышел и, перегнувшись через барьер, заглянул в номер Леона.
Веселое настроение француза куда-то улетучилось. Он сидел в кресле в позе роденовского мыслителя. Все тело излучало напряженную, изнуряющую работу мысли.
«Думает, как камни ворочает, — пришло на ум Максимову. — Интересно, с чего это нам так поплохело?»