В третьих, для плохо самостоятельно соображающих людей в целях научить их оперативно выполнять работу с компьютером, например, или двигателем внутреннего сгорания, в принципе работы которых они никогда ничего не поймут, придумали так называемые формулы, при подстановке цифр в которые можно получить ответ на почти любой вопрос. К слепой вере формулам приучали долго. Начали с «2 х 2 = 4». Потом замахнулись на «пи эр квадрат», совсем недавно – на: «энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света». Приучали к формулам «простых людей» люди сверхумные, занимавшиеся так называемыми «точными» науками: математикой, физикой, химией. Они могли любому человеку доказать, что их формула верна, и иначе быть не может. Я опускаю здесь создание ошибочных формул, которые их же собратья быстренько опровергали, создавая свои, обновленные и более правильные. Часть людей, которая не верила с порога формулам, немного поучившись, убеждалась, что формулы верны. Это стало почти эпидемией, так возникла вера, иногда и почти слепая, в формулы, которые ничто иное, как спрессованные, компактные знания. Проверившие формулы собственным трудом и убедившиеся в их правильности, убедили людей, вообще не задумывающихся об этом деле, что формулам, то есть полученным ранее и затем «сжатым» знаниям, надо верить беспрекословно, даже в том случае, если ты сам не можешь по состоянию своей головы их проверить.
Когда большая часть населения была убеждена в веру формулам точных наук, за дело взялись «основоположники» разных «естественных» наук, которые в отличие от представителей «точных» наук ничем не могли доказать своих умозаключений. Поэтому им нужна была простая вера людей. Ведь верили же люди математическим и физическим формулам. Поэтому свои умозаключения им надо было преобразовать в формальный или «формульный» вид, который в определенных «науках» принял название лозунгов или призывов. И на волне веры математическим формулам можно было людей околпачивать. Я не говорю, что все поголовно ученые–естественники заранее намеревались людей околпачивать, некоторые и сами верили своим рассуждениям. Я имею в виду тех, кто совсем не верил своим бредням, но хотел, чтобы им верили все остальные.
«Естественные» науки разделились на два лагеря. На науки, в которых есть логика, но почти, за редким исключением (например, формула зубов) нет формул. И науки, которые почти целиком состоят из формул, но не обладают почти никакой логикой. Но это разделение нечеткое, разумеется. Эти два лагеря наук, в отличие от наук точных, больше полагаются на формулу, на веру, кстати, не ими заработанную, нежели на логику. И соотношение в них между формулой–верой и логикой непостоянно, меняется, превращаясь иногда в четкие крайние два лагеря, мной обозначенные: или на одной вере–формуле или на одной логике. Вся прелесть для создателей таких наук, которых я называю «основоположниками», так как их мнение благодаря пропаганде, основанной на богатстве или силе, становится всеобщим, заключается в том, что их нельзя проверить. И они об этом прекрасно осведомлены. Среди этих дебрей и родилось русское слово «формально», которое ныне может быть применено к какого угодно рода действию. Формально можно посчитать площадь круга, не вдаваясь в доказательство истинности результата, – это классика. Формально можно посадить человека в тюрьму, если он украл, допустим, у своего внезапно сошедшего с ума президента черный чемоданчик, которым тот решил вдруг воспользоваться на погибель всего мира – это коллизия. Главный же интерес представляет для меня противоположное слово, которое может родиться только в нашей стране: неформально. «Неформально», например, можно подходить к основной заповеди всех религий: не убий. Так, наш патриарх не нашел в своей Библии прямого запрета на смертную казнь, поэтому ее, дескать, можно осуществлять, когда очень хочется.