– Она вернулась сегодня утром из Варны. Не скажу, что убита горем. Подозрительно крепкие нервы у баронессы.
– В чем ты ее подозреваешь?
– В бессердечности. Судите сами: сын в пионерском лагере, это совсем близко, за городом, но она не оповестила ребенка о смерти отца. Я связывался с начальником лагеря по телефону. Оказывается, она звонила и просила передать сыну, что, как обычно, навестит его завтра после обеда.
– Что ж тут странного, она просто щадит ребенка. Между прочим, и мой сынишка в таком же лагере. И я навещаю его по воскресеньям после обеда, как и все другие родители. Таков лагерный распорядок.
– Но похороны утром! Подполковник Геренский задумался.
– Давай-ка вызовем ее тоже на завтра.
– Лучше поговорить с ней на даче, – предложил капитан.
Шагая от автобусной остановки, подполковник еще издали увидел Любомира Смилова, поджидающего его у ворот дачи. Геренский испытывал большую симпатию к этому двадцативосьмилетнему парню. Для него Смилов был олицетворением нового поколения в милиции, – поколения людей, сильных духом и телом, образованных, интеллигентных. Они были аккуратны, деловиты, но без скованности, учтивы без раболепия, инициативны без панибратства.
Закончив юридический факультет, Смилов попросился в уголовный розыск. Геренский, когда-то попавший сюда по одному из комсомольских наборов, наблюдал – вначале с удивлением, потом с уважением, – сколько желания, увлеченности, ума вкладывает доброволец в любое дело. Будучи заместителем начальника управления, подполковник через год-другой понял, что из Смилова может получиться замечательный криминалист. То, что Любомир Смилов как-то незаметно стал правой рукой Геренского, никого не удивило: подполковник знал толк в людях. Естественно, между ними давно установились своеобразные приятельские отношения, выходящие за узкие служебные рамки. Их разговоры порою могли бы позабавить человека, ценящего юмор. Геренский обычно подтрунивал над чрезмерным пристрастием помощника к спорту. Смилов в свою очередь намекал, что человек, которому едва за сорок, еще не старик, что любовь к классической литературе не должна вытеснять из сердца все другие виды любви, коих неисчислимое множество, и прежде всего любовь к физическому совершенству.
– Приветствую, шеф. Вы точны, как ваши двойники в детективных романах, – шутливо откозырял Смилов и показал на часы. – Сейчас из-за поворота вынесется на роскошной машине бессердечная Даракчиева.
– Женщине не грех опоздать.
– Такая женщина не опаздывает. А вот и она! Машина, которая остановилась у ворот дачи, будто только что съехала с обложки западного журнала.