– Загоняться не надо и психостимуляторами колоться тоже, – грубо перебил он. – У тебя же глаза красные. Ты чего гонишь, Полька?
Она медленно подняла веки и облизнула яркие губы: дескать, прости, ну что еще можно ожидать от взвинченной бабы, – и сказала деревянным голосом:
– Как только оформим документы, давай уедем как можно скорее...
– Какое уезжать? – проговорил Иван Андреевич, властно и бесцеремонно прерывая Полину. Вероятно, эту завидную привычку он плотно усвоил с некоторых пор, потому что черпал из арсенала своего хамства что-то больно часто. – Уезжать тоже надо с умом. Я не желаю продавать акции наших предприятий откуда-нибудь из Лондона или там типа Мальорки. Не то. Дела надо делать на месте. Тем более что покупателей долго искать не придется.
Словосочетание «наших предприятий» он произнес с особым, жирно причмокнувшим смаком, как если бы отведал мяса откормленной индейки, обжаренной в собственном соку.
– Кто?
– Да хотя бы тот же Виноградов и его черножопые дружки-воры. Эти... Гизо и Анзор.
– Цхеидзе? Да ты что, Ваня? Они же нелюди! Им папаша даже руки не подавал, что этому Толе-Винни, что Гизо с Анзором. – А-а-а, – протянул тот, – о родителе, безвинно убиенном, заговорила? Вспомнила? А как ты инструкцию своему терминатору давала, глазками буравила и шприц в белы ручки вкладывала – забыла? Так что теперь, дорогая моя, что мне, что тебе как-то затруднительно говорить о моральной чистоплотности. Да и не нужна она тебе – с такими-то бабками! Pecunia non olet – деньги не пахнут, как говаривал император Веспасиан, обложив безбожным налогом римские сортиры.
Полина долго молчала, а потом тихо произнесла:
– Не тебе, Ваня, напоминать мне об этом. Ладно. Все уже сделано. Только не надо цитировать очередного римского правителя: жребий брошен, и все такое. Не будем ссориться. Я сама улажу все финансовые проблемы. Это займет от силы две недели.
– Ага, а мне минимум неделю придется сидеть в этих клетушках! – Кириллов обвел взглядом высоченные стены с шикарными лепными потолками и, очевидно, сочтя, что он недостаточно объективно характеризовал прелести его убежища, добавил: – Халупа, бля!
– Не ругайся, Иван, – тихо проговорила Полина. – Ешь лучше...
– «А ты придешь домой, Иван, поешь, и сразу на диван, иль вон кричишь, когда не пьян... ты что, Иван?» – продекламировал Кириллов, довольно удачно подражая интонациям Высоцкого, а потом отложил вилку и произнес: – Ты лучше скажи, что будем делать с твоим суперменом? Так его тут бросим или что? Конечно, он весьма кстати попался нам под руку, но теперь не мешало бы, чтобы он скрылся с горизонта.