– Да. А ты?
– Предполагается, что так.
Она подумала минуту.
– Вопрос в том, сможем ли мы?
Он тоже подумал.
– Все, что мы можем сделать, – сказал он, чувствуя, как в нем подымается новая волна желания, – так это проверить на практике.
Она ответила на его поцелуй и перевернулась на спину, увлекая его за собой.
– Постой, – сказал Сарэк, переводя дыхание. – Есть одна вещь, о которой ты не знаешь. И никто не знает. Говорить об этом раньше просто не имело смысла.
– Ты женат и у тебя трое детей, – сурово сказала Аманда, скользнув по наиболее чувствительной части его тела.
– Не торопись, маленькая ле-матья… я имел в виду совсем не это. Скажи, ты готова принять меня таким, как я есть, – чужеродного мужа с неизвестным прошлым и неясным будущим?..
– Да, конечно, – серьезно произнесла она, чувствуя, что этот момент для Сарэка исключительно важен.
– И ты также готова отдать мне себя безо всяких условий?..
– Ты же знаешь, что да.
– До конца времен?..
– До конца времен…
– Тогда закрой глаза, – он поцеловал Аманду и положил руку на ее лицо, ища контактные точки, – и ничего не бойся.
* * *
… Вначале его встретил яростный протест. Аманда рванулась из его объятий и закричала, протестуя против вторжения его сознания в ее внутренний мир. Сарэк, в принципе, ожидал подобной реакции. Нашептывая ей ласковые вулканские слова, которые обычно говорят детям, он взял ее руку и положил себе на лицо, раскрывая перед ней свое сознание.
Она вздрогнула и замолчала, в удивлении созерцая образ Аманды, что существовал в его сознании. Она и вполовину не считала себя такой красавицей, но он считал именно так. Он раскрыл ей все свои тайны, в том числе и про ту ночь, когда в нем возобладали инстинкты, и он повел себя так недостойно.
Она знала об этом. И совсем не сердилась.
И вдруг он увидел себя – вначале холодного, мрачного, недоступного; в какой-то мере даже высокомерного… потом все более простого и человечного. Он открыл для себя, что она ценит его чувство юмора; а она поняла, что он куда более высокого мнения о ее умственных способностях, чем это проистекало из его монологов.
Сарэк увидел в ее сознании и образ Рэма. Чувство острой ревности, разом вспыхнувшее в его груди, мгновенно было вытеснено ее спокойным ответом – нет, здесь больше нет любви. Ее не было уже давно, еще до встречи с Сарэком…И вдруг он увидел что-то еще – образ другой любви – чистой и безнадежной, любви, в которой она не могла признаться даже самой себе в течении долгих 10-ти лет.
И этой любовью был он сам.
«Так ты знала?» – поразился он.
«Всегда», – последовал телепатический ответ. – «Но мне было трудно говорить с тобой об этом.»