– Успокойся, дорогая, – проворковал Месье. – Все это для твоей же пользы.
– Проклятие!
– И ты не должна больше ругаться, моя милая.
Блу в раздражении передернула плечами и отошла к окну. Там она стояла, пока их с Изабеллой не позвали в гардеробную леди Кэтрин, чтобы снять мерки. Увидев девушек, мадам Трюффо пронзительно вскрикнула. Затем поджала губы и принялась обмахиваться веером. Наконец вздохнула и взялась за дело.
Первая неделя в Гросвенор-Хаусе почти всех повергла в уныние. Леди Паджет была в ужасе от Блу, чему, впрочем, не следовало удивляться, поскольку девушка вовсе не стремилась заслужить одобрение матери. Более того, она находила даже некое удовольствие в том, чтобы лишний раз вызвать раздражение леди Кэтрин, хотя и не всегда понимала, что именно послужило его причиной.
Хотя Блу даже под пыткой никогда не призналась бы в этом, в глубине души она терзалась из-за того, что они с матерью так и не стали ближе друг другу. В ее сердце все еще жила тайная надежда. Всю первую неделю Блу внимательно присматривалась к матери. Она искала хотя бы одно подтверждение того, что леди Паджет рада ее появлению. По ночам она лежала в своей слишком мягкой постели и ждала, когда же раздастся стук в дверь. В ее мечтах леди Кэтрин приходила к ней в комнату, чтобы попросить прощения и объявить, что отныне им не нужно будет прибегать ни к каким ухищрениям и что она готова с гордостью признать Блу своей дочерью. После долгих слез, пролитых вместе, должно было произойти радостное и счастливое воссоединение любящих сердец. Но казалось, что подобного воссоединения так и не произойдет. К концу недели стало ясно: их с матерью отношения остаются холодными, если не враждебными.
Что же касается леди Паджет, то, конечно, она предпочла бы, чтобы Блузетт упаковала вещи и убралась из ее дома вместе со своей свитой. Иногда ей этого хотелось так нестерпимо, что она уходила к себе в комнату с ужасной головной болью. И в то же время Кэтрин пыталась перевоспитать ужасную девчонку. Разумеется, и злосчастная бумага Месье тоже играла свою роль. Когда Кэтрин вспоминала о ней, она приходила в отчаяние.
Блу же раздирали противоречивые чувства. Бывали дни, когда она покорно выслушивала все поучения ее светлости и лезла из кожи вон от усердия, потому что этого хотел Бо Билли и еще потому, что Герцог не верил, что из нее получится настоящая леди. Иногда же она делала все возможное, чтобы оттолкнуть мать, когда-то оттолкнувшую ее. А чего ей хотелось на самом деле, Блу и сама не знала. Да, ей действительно очень хотелось утереть нос презренному Герцогу и доставить радость Бо Билли, чтобы он мог ею гордиться. Но в то же время леди Кэтрин вызывала у нее такую жгучую неприязнь, что Блу категорически отказывалась становиться леди, если быть ею означало хоть немного походить на леди Паджет.