Коля Колыма сосредоточенно вел «Хаммер» в сторону Магадана. Сейчас чудовищное напряжение, в котором блатной был последние полчаса, наконец немного отпустило, но он не давал себе расслабиться. Да, конечно, погоня безнадежно отстала, но на соседнем сиденье раненый пахан, и его надо во что бы то ни стало довезти до больницы, где ему смогут оказать помощь. А машина явно держалась уже на одном честном слове. Бешеная гонка по пересеченной местности и автоматная очередь явно что-то серьезно повредили, двигатель работал с перебоями. Колыма надеялся только на то, что ему все же удастся дотянуть до Магадана, а там будет полегче.
В том, что смотрящего еще можно спасти, Колыма был совершенно уверен. Несколько минут назад, окончательно убедившись в том, что погоня отстала, он остановил «Хаммер», чтобы осмотреть пахана и уложить его поудобнее. Результат осмотра оказался более-менее обнадеживающим. У смотрящего было проникающее ножевое ранение в грудь, относительно неопасное и не затронувшее жизненно важных органов. Однако Батя уже потерял очень много крови, и если в ближайшие пару часов его не доставить в больницу, мог умереть. Колыма не был абсолютно уверен в своем диагнозе, но все же в ножевых ранах он разбирался хорошо и знал, что в случае оказания квалифицированной помощи в таких случаях выживают. Эх, если бы пахан помоложе был! А то ведь в его возрасте организму уже не так просто со всем справляться. Ну да ничего, выкарабкается, главное, вовремя его до врача довезти.
Пока Колыма сделал что мог: перевязал Бате рану и, откинув спинку сиденья, положил его поудобнее. И теперь все, что он мог сделать, это гнать как можно скорее. Так он и поступил. Местность вокруг была пустынная. Вскоре дорога начала подниматься в гору, по сторонам были только два цвета – белый снег и серые скалы. «Хаммер» поднимался все выше и выше, а мотор все чаще сбоил. Наконец, очередной раз свернув, Колыма увидел тоннель, по которому проходила единственная дорога к перевалу через горы и дальше, к Магадану. Вход в тоннель чернел, как открытая пасть гигантского хищника, из которой высовывался язык дороги. Колыма нахмурил брови. Он отчетливо помнил, что, когда они со смотрящим ехали утром на злополучную «стрелку» и проезжали этот самый тоннель, он был довольно ярко освещен. Что-то у них там сломалось, не иначе. Впрочем, сейчас не до этого, освещен тоннель или нет, разница невелика, он уж как-нибудь в стенку не врежется.
«Хаммер» на полной скорости влетел в тоннель, но когда он доехал примерно до половины и впереди уже было видно светлое пятно выезда, мотор дал очередной сбой, на этот раз более продолжительный, и двигатель окончательно заглох. Как и подозревал Колыма, одна из выпущенных по джипу пуль зацепила двигатель. «Хаммер» катился по инерции. Колыма закусил губу и покосился на смотрящего. Лицо Бати было бледным, почти белым, а на губах его пузырилась кровавая пена. Дышал он тяжело, хрипло.