Вопрос был, согласитесь, совершенно никчемный. Естественно, я был очень даже не согласен ехать в эту «долбаную Утту», но выбора у меня не было. Сослаться на занятость и попросить отложить опознание? Слишком подозрительно – хорошее отношение Протаса, завоеванное мной ценой отшибленного плеча и получасовой нервотрепки, могло принять обратную полярность, и в результате меня повезли бы в эту Утту уже со связанными руками, а то и вообще в багажнике «трехсотого». А я, знаете ли, не люблю в багажнике – неудобно там. Да и руки мне очень скоро понадобятся – в зависимости от результатов опознания. Так что не буду испытывать судьбу – сегодня, судя по всему, ее очередь пробовать меня на зуб – а крепкий ли орешек?
– Ну, естественно, согласен, Витек! – широко улыбнулся я. – Для тебя – все, что хочешь, в любое время.
– Вот это я люблю! – обрадовался Протас. – Давай – рулим к бабке! – крикнул он, высунувшись в окошко, и приближенные попрыгали согласно расчету по тачкам…
Спустя двадцать минут мы притормозили у небольшого домика на краю Утты – подобие забора из всякого хлама, перевязанного алюминиевой проволокой, огораживало маленький дворик, в котором, у колодца, что-то стирала в деревянном корыте старая бабка в замызганном переднике.
– Значится, так. Щас вы трое встанете рядом, а он – посреди вас, – скомандовал Протас своей братии, выбираясь из машины. – Для чистоты эксперимента…
Кареглазый, Митяй и водила «99-й» встали рядом – я протиснулся между ними и замер, избегая смотреть на бабку, которая, заметив наше появление, неспешно затрусила к выходу со двора.
– Здорово, Григорьевна! – крикнул бригадир, приближаясь к калитке и на ходу таща из кармана рубашки сотенную купюру. – Ну-кась – поработай во благо трудового народа.
Процедура опознания, судя по всему, была наработана до автоматизма – Григорьевна ухватила протянутую купюру, упрятала ее в передник, озираясь рассеянной улыбкой, и, подойдя к нашей шеренге, встала боком, метрах в пяти, уставясь на нас одним глазом.
Я замер, лихорадочно прогоняя очередной вариант предстоящих объяснялок, который может понадобиться, буде бабулька меня опознает.
– Так – этих всех видала, – запросто сказала бабка, потыкав пальцем в сторону бригадировых подручных. – А вот его – не видала, – палец бабки остановился на мне. – Значить – он это, убивец окаянный!
Я возмущенно фыркнул и негодующе всплеснул руками, показывая свое отношение к такому вот домоделаному способу опознания. Бригадир смутился – видимо, он не рассчитывал на такой результат.
– Как же так, Григорьевна! – недовольно воскликнул Протас. – Что значит – «не видала»? Так это он или не он?