– Вот и хобию твою – тоже одолеем, – воодушевленно сверкнул глазами Протас. – Наведу я тебе кучу малолеток, значит, и сосать все подряд заставлю – твоя хобия и повылетает на хер – не надо будет никаких резиновых баб, значит… Но! – бригадир многозначительно поднял вверх палец, акцентируя мое внимание. – Но! Для того чтобы дружить, значит, давай сразу расставим все точки над «и» кратким… Чтобы, типа того, не было между нами недомолвок и прочих иксесов. Врубаешься?
Я отрицательно помотал головой и продолжал изображать легкую обиду за «педерастию». Этот простой до тошноты парниша с пролетарским диалектом был раз в десять хитрее, чем хотел казаться, – и это мне здорово не нравилось.
– Короче, поедем в одно местечко, ширнемся там одной дурой, – предложил бригадир. – Тута недалеко – в пригороде, при заезде. А потом разъедемся по делам. Идет?
– Чем ширнемся? – спросил я, чувствуя, как каменеет низ живота.
– Да хер ее знает! – продолжал валять дурака Протас. Пентонал-ментонал, или как там еще… короче – она не вредная, последствий не будет. У меня хороший знакомый, значит, там живет – вот я к нему иногда обращаюсь… Ну, врач он. Ширнет тебя этой штукой, и ты, значит, все как есть расскажешь. Против этой штуки уже не соврешь. Тогда мы будем с тобой без оглядки дружить. Я слышал, у тебя заморочки с центровиками – разберемся, не хер делать! Но – сначала ширнемся. Идет?
Идет, Витек, для тебя – все, что хочешь! – бодро согласился я, ощущая, как отчаянно крутятся шестеренки в моем аналитическом устройстве, которое пытается нащупать приемлемый выход из этой тупиковой ситуации.
– Вот это я люблю! – обрадовался Протас и крикнул своей гвардии: – По коням! – От удовольствия он даже прищурился, как кот, почуявший перспективу ополовинить втихаря литровую банку со сметаной. А я, усаживаясь на заднее сиденье «трехсотого», ничего, кроме острого сочувствия к самому себе, не испытывал. Потому что шестеренки в моем аналитическом устройстве уже застыли в мертвой точке – единственно верное решение проблемы было найдено. Я нарвался на ситуацию, которая в анналах ПРОФСОЮЗА именуется кодом «999». Если ты звонишь по промежуточному телефону и, назвав район своего нахождения, произносишь эти три цифры, к тебе в экстренном порядке выдвигается усиленная бригада ликвидаторов. Потому что «999» – это не просто провал или срыв акции. Это утечка информации с тенденцией к лавинообразному разрастанию. И все, кто имеет касательство к этой утекшей информации, подлежат немедленному уничтожению. А поскольку вызвать бригаду ликвидаторов у меня не было времени, мне предстояло в ближайший час заниматься делом, от которого я уже давненько отвык и привыкать не хотел бы ни под каким соусом. Мне предстояло заняться индивидуальными боевыми действиями в нетипичных условиях против преобладающего по численности и вооружению противника. Иными словами, я должен был завалить Протаса с его бандой, а также того несчастного врача, что должен был мне колоть лентонач, и всех, кто окажется в этот момент в его жилище…