Тьфу, черт… Я выключил микрофон и извлек из уха крохотный наушник. Хватит слушать – а то уже жаль Феликса. Жаль рушить этот уютный мирок. Петрович сказал, что этот хищник хочет сожрать нашу фирму. Что ж – очень может быть, Феликс на это способен. Он вообще очень способный, этот парниша.
Чтоб не дать жалости ослабить чувство уверенности в правильности осуществляемой акции, я быстренько прокрутил в уме достижения объекта наблюдения. Так, так… Да, тип еще тот. 18 лет работал в угрозыске, затем при смутно прослеживающихся обстоятельствах был уволен за какие-то нарушения и вдруг, ни с того ни с сего, стал бандитом. Да каким бандитом! Резво сколотил боевую группировку и в скором времени уже вовсю заправлял Октябрьским районом Новотопчинска – самым большим, прошу заметить, административным участком города. Заправлял очень жестко и зачастую утверждал свою власть ценой немалой крови. Сволочь, что и говорить! Мерзкий тип! Чуть позже, воспользовавшись поддержкой Дона – моего патрона, прибрал к рукам Центральный и Халтуринский районы, соседствовавшие с Октябрьским. Деяние сие свершилось отнюдь не безболезненно: в ходе борьбы за новые территории образовалось около четырех десятков трупов как простых «быков», так и авторитетов из верхнего слоя братвы. Кстати, Центральный район потребовался Феликсу лишь для имиджа: кроме властных структур и административных органов регионального управления, на территории центра ничего путного не располагается – разве что оперный театр. Феликс просто потешил свое тщеславие. Период становления новой группировки, которая в обиходе получила наименование центральной (ах, как звучит!), сохранился в памяти у новотопчинских правоохранительных органов как последний этап бандитских войн городского масштаба – самый жестокий и кровопролитный этап. В общем, сволочь он, сволочь – мне его ни капельки не жаль. Чего жалеть душегуба и кровопийцу…
Около двух часов ночи компашка у костра перестала подавать признаки жизни. Включив микрофон, я уловил мощный храп. Очень приятно, хлопцы! Я уж, грешным делом, начал опасаться, что вы до самой зари будете стаканами звенеть.
Собрав свои пожитки, я спустился с дерева и двинулся к костру, замирая на каждом шаге и напряженно прислушиваясь. Мою задачу в значительной степени облегчало то обстоятельство, что у костра не было собак. Все собаки в настоящий момент находились в десяти километрах отсюда, за Гашунскими озерами. Завтра, с первыми лучами солнца, оттуда начнет движение облава, возглавляемая старшим сыном Жукова – Сашкой. Облава подымет с лежек в камыше стадо диких свинтусов и будет неспешно гнать его до засеки, срубленной два дня назад в шестистах метрах отсюда. Когда стадо дойдет до засеки, младший Жуков заберется на дерево у прохода и займется селекцией, используя для этого многозарядную воздушку и здоровенный биц, которым можно сбить с ног человека. Свиней покрупнее Жуков пропустит через проход, и они помчатся по трем узким тропкам прямиком на засадников. Затем подоспевшие егеря с собачками завернут молодняк и маток и погонят обратно в камыш, чтобы с перепугу не откочевали куда не положено. Животину надо беречь – еще не раз предстоит охотиться на пустошах дорогим гостям.