*. Она ненавидит Калифорнию, там холодно и сыро, и вообще, Голливуд – дурацкое место. Мона – нью-йоркская актриса, одна из тесно сплоченной группы, та, что играет третьестепенные роли в мыльных операх, делает рекламу и пытается выступать достойно на сценах бродвейских и других театров. Волна симпатий к Моне, вызванная грубостью Саймона, вознаграждала за обиду. Сыпались письма и звонки. Брент позвонил из своего нового офиса в Филадельфии. Ему сообщили дети.
– Мона, ты хочешь, чтобы я нанял человека побить его?
– Нет. Брент. Я хочу, чтобы ты выслал деньги для детей, которые ты задолжал за два года.
– О, это. Я вот звоню посочувствовать, а ты снова о деньгах!
Не добившись от него ничего толкового, она передала трубку детям.
– Скажите ему, что вы голодные и ходите босиком.
Оказалось, хирург занят на восемь месяцев вперед. По слухам, он делал по несколько операций в день. Все эти двойные подбородки, шишки и бугры, мешки и морщины.
Так началась изнурительная работа по выбору персонально рекомендованных хирургов, беседы с ними на предмет их профессиональной деятельности и отношения к клиентам. Ей пришло в голову, что вся ее жизнь – бесконечная череда прослушиваний. Друзья, муж, любовники, прислуга, адвокаты, парикмахеры, постоянно поиск правильного выбора. Во всех областях жизни она искала выгоду и последовательность. За исключением матери, Джорджины, Эми и, конечно, детей, единственным надежным человеком в ее жизни был Билл Нел, и Мона знала – ей чертовски повезло, что встретилась с ним.
По мере приближения даты страшной процедуры у Моны появился юмор висельника. «Билл, почему бы тебе не попросить Джона Саймона подбросить меня на своем лимузине? Тогда мы сможем заявить, что он довел меня до пластической операции!»
Все уверяли, что в операции нет ничего страшного. Словно почистить зубы. Ничего. Мона представляла, как королева Мария Шотландская готовилась к казни. Лишиться головы – это покруче, чем сделать пластическую операцию, верно? Отсутствие головы больше, чем любой нос влияет на внешность. Полная смена.
Вечером, накануне отъезда в частную клинику, Мона отослала детей к друзьям. «Я хочу побыть одна», – сказала она с интонацией Греты Гарбо. Вымоет волосы, сделает маску для лица и спокойно подготовит себя к предстоящему суровому испытанию.
Был допущен только Билл Нел.
– Не волнуйся, дорогая! Я буду рядом, когда ты проснешься. Что мне принести тебе? Куриный бульон? Шоколадное мороженое?
– «То немногое, что я лю-юблю!» – протянула Мона, подражая Джулии Эндрюс в «Звуках музыки».