— Оч-чень спортивная дама, — бубнил он, перекрывая общий шумовой фон застолья. — Один бы я не справился: хорошо, Гнедан помог.
Он находился под таким сильным впечатлением, что пообещал в честь мельничихи переименовать несколько улиц в Жиробреге. Дабы увековечить в народной памяти достоинства своей фаворитки, новый князь решил подыскать городу новое, более современное название — к сожалению, настолько неприличное, что я могу дать его лишь в латинской транскрипции.
— Опорье — глухая дыра, а Жиробрег — мой любимый город! — объяснял он Дормиодонту Неро, ухватившись пальцами за медную бляху на груди катафракта. — Я хочу, чтобы столицей моего княжества был Жиробрег. Здесь полно красивых и разведенных мельничих. Чудный город, я его переименую в Velikye Siski. А главную площадь я назову Площадью Восстания, то есть Erection Piazza… Да! И пусть установят новые указатели!
Босята пообещал к утру развесить новые таблички.
— Хорошо, когда название города рифмуется со словом «виски», — задумчиво произнес Мстислав, в рассеянности отпуская бляху на груди Неро.
I’m always drunk in San-Francisco!
Maybe it’s the air…
But only in Veliky Sisky
You’ll find that lovely rounded pair…
[85]Так запел Мстислав. К счастью, я не расслышал второй куплет — Бисер вылез из-за стола и направился туда, где плясали скоморохи. Вместе они стали разучивать новые песни.
…Кто-то безжалостно тряс меня, дергал за плечо! Я вздрогнул и проснулся — перед глазами прояснилось мутно-желтоватое днище братины с медом, и я оторвал голову от стола. Утро еще не наступило: за окнами темно, и факелы на стенах давно погасли, только в близоруком свете масляных плошек под потолком виден опустевший разграбленный стол и нагромождения спящих тел… Меня разбудил слепой Лито — я узнал его по светлой челке и длинному носу.
— Подымайся, княже Лисей! Тревога!
Я вскочил, озираясь: меча не было видно — очевидно, его несли вместе с доспехами девушки-служанки. Я наклонился выдернул корявый поцарапанный кинжал из ножен у одного из Славкиных дружинников, храпевших под столом.
— Переполох в городе, княже, — быстро сказал Лито. Он уже в кольчуге и сжимает в левой руке секиру. — Горожане наших бьют. На постоялом дворе твоего дружинника зарезали, гречанина…
Я похолодел. Где Босята? Неужель неспроста затеял пьянку хитрый посадник? Решил перебить нас хмельными? Но нет — вот он, прикорнул на скамеечке, спит как младенец… А рядом, разбросав по ковру мощные конечности, запрокинув багровое лицо, лежит князь Мстислав — его Лито так и не сумел растолкать.
— Сколько наших воев погибло? — переспросил я, спросонья путаясь в древнерусской грамматике. Лито дернул плечом: