— Заглянул я давеча в с-сей журналец… — снова скрипит металлический голос вещего князя. — И вдруг, вообразите… нахожу заметку. Подпис-с-сана знакомым именем С-с-стефана Теш-ш-шилова… Ха. Ха.
Льдистый смех в темноте. Секунда звенящей тишины.
И — началось.
— О, тля, мля! Кайфно!!! — заревел, загоготал обрадованный Мстиславище; кинулся обнимать-колотить побледневшего вебмастера Тешилу. — Стенька, драть тебя! Да ты писатель!
Навалившись тучным телом, Кабан-десантник обрушил вебмастера на пол — рыча и захлебываясь, они покатились к стене. Отвратительные, как клубок групповушно сношающихся крокодилов. Брызнуло красным — огрызаясь, щелкая зубами, Тешило пытался сбросить с себя обезумевшего паяца, но Мстислав вцепился ему в горло и начал душить. Хрустнули дробимые ребра, и вебмастер сдался.
— Ладно, ладно. Согласен. Моя статья. Сейчас объясню.
Бисер помог ему подняться и дотащил до стула. Морщась, кроваво сплевывая, Тешило уселся и с видимой неохотой начал свой рассказ:
— Ну слушайте, уроды мои. Это прошлогодняя история. Дело было на практике по сбору фольклора. Нас, студентов филфака, послали под Кандалакшу. Натравили на тамошних старушек: надлежало записывать байки на магнитофон. А потом моими записями заинтересовался редактор „Наследия“…
Застарелый честолюбец, тщеславный колдун Тешило втайне изнемогал от жажды поскорее прочитать опубликованное. Вещий Лисей знал это и не упустил случая подвергнуть собутыльника заслуженному истязанию. Медленно, томительно неспешно черный князь разогнул кодекс „Наследия“… Смахнул вековую пыль и мелкие алые искры, потрескивавшие вдоль корешка… Ловким щелчком сбил разъяренного скорпиона, метавшегося по первой странице.
— „Легенда о С-серебряном Колоколе“, — звеняще зачитал он и покосился на слушателей. Мстислав подавил зевок и с усилием сосредоточил взгляд обоих глаз на лице Вещего.
„…Давным-давно тут монастырь стоял. Там, где теперь некоей напротив острова, на том берегу Супони. И в том монастыре хранился Серебряный Колокол. Именно что хранился, потому как монахи в тот колокол никогда не били. В прочие часто званивали, а в серебряный — нельзя. Непростой, гляди-ка, предмет был.
Ну вот, а потом пришла сюда англичанка. Много кораблей — и под Архангельским встали, и к нам сюда дивизию свою послали. А монахи, как узнали про это, за колокол испугались, оно и ясно — серебряный. Сняли его с колокольни да унесли в лес, к реке — с пением, со свечами, с почтением, как полагается. Пронесли по-за рекой да где-то на валунах в воду и опустили, чтоб англичанка не нашла.