– Мне редко удавалось предсказывать с такой точностью, как тогда в отношении вас. Безусловно, это тоже знак. В нашей группе у вас будет совершенно особенная роль, отличная от других, я в этом уверен. Ведь теперь я могу считать вас активным членом нашей группы, не так ли?
– Вероятно, – ответил я с некоторым беспокойством.
Это знамение, это великое знамение веселило меня и одновременно впечатляло: хотя мне казалось комичным приобрести такую ценность, я не мог не заметить серьезности сложившейся ситуации. До тех пор лишенный всяких достоинств, теперь я чувствовал, как на меня давит груз различных ролей: обо мне могли сказать и то, и другое, и бог знает что еще, я же считал себя обязанным все это согласовывать. Каждый день по-новому брал меня в оборот. Словно для того, чтобы развеять это беспокойство, Англарес принялся подшучивать над некоторыми чересчур рьяными учениками, которые хотели бы, чтобы «мы организовали тайное общество с уставами, испытаниями для вступающих, опознавательными знаками, как в каком-нибудь клубе американских студентов».
– Все идет от теософства некоторых из них, – объяснил он, – они еще не научились презирать весь этот старый вздор.
В этот момент появился Вашоль, и Англарес спросил его, поскольку он был главным редактором «Журнала инфрапсихических исследований», фигурирует ли мое имя в списке штатных сотрудников; тот ответил, что нет.
– Ну, теперь вы можете вписать его туда. И повернувшись ко мне:
– Вы ведь согласны?
– Слишком много чести, – ответил я смеясь.
Он улыбнулся с чрезвычайной учтивостью и заговорил снова:
– Возвращаясь к тому, о чем я вам говорил только что, замечу, однако, что создание тайного общества представило бы для нас известный интерес, начиная с того момента, когда мы займемся революционной деятельностью. Когда мы определенно выступим за III Интернационал.
– А я думал… – начал я.
– Нет, пока нет. Позднее я объясню вам все это в деталях. Сначала мы должны провести идеологическую работу. Нужно примирить нашу теорию об инфрапсихических явлениях с диалектическим материализмом, понимаете?
– И среди нас есть такие, кто бы не хотел заниматься этой работой, – сказал Вашоль.
– Например, Саксель, – уточнил только что появившийся Шеневи (у него были глаза цвета морской волны), – он считает, что это бесполезно.
– В конце концов, – заговорил Англарес, – было бы неплохо объединиться в тайное общество, чтобы на наши собрания не проникли «королевские молодчики».[4]
– Мы не боимся столкновений, – сказал Вашоль.
– Нельзя позволять им совать свой грязный нос в наши дела, – сказал Шеневи, один из главных сторонников конспирации.