Тяжелее, когда размолвки затягиваются. Особенно если затягиваются в одном и том же составе. Такая вот возникает константа: А и В против С…
Нет, Римка с Людасиком не стали моими врагами — просто отошли и заняли позицию чуть в стороне. Чтобы удобнее было наблюдать за мной и обмениваться впечатлениями.
Они даже не прекратили общаться со мной — заходили, как и раньше, в библиотеку за книгами или просто поболтать о том о сем. Только теперь реже и почему-то всегда вдвоем. И вот что забавно: когда одна из них меня о чем-нибудь спрашивала — о приезде родителей, к примеру, или планах на зимние каникулы — другая вопрос не слушала, а смотрела на меня! То есть похоже было, что все темы бесед со мной у них заранее обговорены. Как билеты к устным экзаменам — с прилагающимися ответами. А я соответственно чувствовала себя как экзаменуемый перед комиссией. Приятное ощущение!
Первое время я будто бы ничего не замечала. Они как будто тоже. И все шло вроде бы по-прежнему. Только иногда я перехватывала их взгляды… Взгляды не сообщников, нет. Просто разведчиков на чужой территории.
Что ж, я тоже пересмотрела некоторые свои представления. В свете реализма. На каком, в частности, основании я причислила их к потенциальным читателям? Меж тем как существует на свете немалое число учителей, чья стихия души — отнюдь не художественная литература, а, допустим, «Вестник образования», в особенности номер четвертый, экзаменационный материал. А также сборники приказов и инструкций.
Но уж эти-то, извините, не читатели. Это — зачитанные . Хотя, конечно, слова одного корня.
К тому же кипятильник мой перегорел. И здесь очень уместно прозвучало слово «кстати». Я как-то невзначай и обмолвилась им обеим — кстати , мол, кипятильник-то перегорел… так что кофе варить не на чем…
А в ответ на эти слова никто, кстати , не предложил принести свой.
И, однако, без кофейных перерывов моя жизнь вдруг опустела! И выяснилось вдруг, что все эти несбыточные диеты, и рецепты фантастических салатов красоты, и анекдоты, и даже сплетни — столь же необходимые условия моего существования, как еда, питье и перебирание книг в букинистическом отделе! И оказалось, что начатый и недорассказанный Людкой случай о встрече с бывшим двоечником, а ныне юристом, застрял в голове, как кость в горле.
Пожалуй, это даже немного смахивало на ТУ историю — на единственное в моей жизни увлечение, заслуживавшее названия романа. То же ощущение, что и после разрыва, — унизительная зависимость с малодушными рассуждениями: «А может, не стоило… И зачем я тогда…» — и с рабским поглядыванием на дверь!