Именно мешок и привел коллекционера в оцепенение. Он замер, на секунду потеряв всякую способность к сопротивлению, и за эту секунду преследователь сделал последний шаг, отделявший его от Олега Борисовича. В узких прорезях мешка Вотчин увидел голубые глаза, а в них то, что привело его в чувство и заставило действовать. Он вскрикнул, в отчаянном порыве бросился на преследователя и толкнул его изо всех сил. Сверкнуло длинное лезвие, и нападающий, потеряв равновесие, упал в кусты, забарахтался в них, а Вотчин помчался скачками к желтому кругу фонаря, казавшемуся очень далеким.
Он бежал, не оглядываясь, и боялся кричать, чтобы не потратить остаток сил на крик. Добежав до крайнего забора, обернулся на ходу и чуть не упал, споткнувшись о какую-то палку.
Преследователь исчез. Вотчин, тяжело дыша, обшарил взглядом улочку, но человек с белым мешком на голове испарился, словно его и не было. Олег Борисович вспомнил сверкнувшее лезвие, сел на мокрую от вечерней росы траву и взялся за сердце. На лбу у него выступил холодный пот.
Отдышавшись и чуть придя в себя, он встал и быстро пошел по улице, оглядываясь через каждые три шага и вздрагивая от гавканья собак за заборами. Навстречу ему попалась компания мальчишек лет шестнадцати, оглядевших Олега Борисовича с насмешливым враждебным любопытством. Вотчин их понимал: начинающий лысеть мужичок в мокрой от пота рубашке и перепачканных травою брюках выглядел нелепо. Он провел рукой по влажной лысине и остановился, переводя дыхание. До дома хозяйки оставался один прогон.
Вотчина вдруг накрыл страх, что его догонят и убьют даже на широкой улице, перед желтыми окнами, свет из которых мягко ложился на кусты в палисадниках. Он снова оглянулся, вышел на середину дороги – чтобы тот, в белом мешке, не выскочил из ближайших кустов. Для уверенности Олег Борисович нащупал в кармане деревянную русалку и не выпускал ее из руки до самой калитки, за которой стояла, дожидаясь его, Марья Авдотьевна.
– Долго же ты, батюшка, ходил, – укоризненно заметила она, открывая калитку. – Ужинать пора. Или тебя у Левушиных кормили?
Олег Борисович покачал головой.
– А ты что бледный-то какой? – встревожилась старушка.
– Все в порядке. – Вотчин нервно огляделся вокруг и шмыгнул в дом.
Он настоял на том, чтобы Марья Авдотьевна заперла дверь, и собственноручно проверил засов. Успокоился Олег Борисович только под болтовню хозяйки за ужином. Перед сном он вынул русалку из кармана, положил на подушку и смотрел на нее до тех пор, пока ему не стало казаться, что в темноте фигурка меняет очертания, превращаясь то в рыбу, то в бутон цветка.