– И Алла Прохоровна, конечно, убеждена, что это именно я! – с горечью сказала Катя.
Снежана молчала, и Катя подозрительно посмотрела на нее:
– Ты что, тоже так думаешь? Снежан, я даже не знаю, о каких суммах идет речь! Я офис-менеджер, ты не забыла? Игорь Сергеевич не делится со мной подробностями продажи компьютеров!
– Все документы через тебя проходили, – пожала плечами Кочетова. – Так что при необходимости ты вполне могла их посмотреть.
– При необходимости любой из нас мог их посмотреть!
– Вот-вот.
Обе замолчали.
– У тебя глаза заплаканные, – примирительно проговорила Катя после паузы. – Может, скажешь, что произошло? Я могу чем-нибудь помочь?
– Потом расскажу: – Кочетова шмыгнула носом. – Ладно, Кать, не обижайся, что я так на тебя… наехала. Я сама вся на нервах, переживаю. Пойдем, работать надо.
– Вот о чем я говорил! – Игорь Сергеевич мотнул бульдожьей головой в сторону кабинета, из которого только что разогнал собственных сотрудников. – Первая склока уже началась. Скоро у меня будет осиное гнездо, а не коллектив.
Кошелев плюхнулся в кресло и сурово воззрился на Капитошина. Тот молчал.
– И ты тоже хорош! – рыкнул на него Игорь Сергеевич, потому что на Наталью Ивановну рыкать было нельзя, а злость требовала выхода. – Я говорил!..
Что именно он говорил, Кошелев не стал уточнять.
– Неприятно, – констатировала Наталья Ивановна. – Давайте подумаем, что делать дальше. Тендер вы проиграли, несмотря на мое содействие, – это обидно, но будут и другие. Куда хуже, на мой взгляд, утечка информации. Если есть дырка, ее надо заткнуть, иначе из нее все время будет что-нибудь вытекать.
Андрей взглянул на маленькую женщину: „Она говорит „вы проиграли“ и „мое содействие“. Лишний раз напоминает Кошелеву, кто помогал ему и кто виноват в данной ситуации, а заодно открещивается от проигрыша. С холодной головой работает тетка, никаких эмоций, ничего личного. Любопытно, что все мы даже за глаза называем ее „госпожа Гольц“, и никак иначе. Есть в ней что-то такое… Железный стержень внутри. Кого бы я ни за что не хотел иметь в своих врагах, так это ее. Но для „Эврики“ выгодно, что она играет на нашей стороне“.
– Для меня самое плохое состоит в том, – признался Кошелев, – что вместо дружного коллектива я получу свору, в которой каждый подозревает другого. Кто начал скандал, Андрей?
Капитошин пожал плечами. Ответ был очевиден.
– Нет разницы, кто начал скандал, – дипломатично сказал он. – В другой раз его начнет Орлинкова. Или я. Или вы. Вопрос не в этом.
Они с Кошелевым переглянулись. У каждого были свои подозрения о том, кто поспособствовал проигрышу „Эврики“, но озвучивать их ни тот, ни другой не торопился.