Маша протиснулась мимо него в прихожую, за ней чинно вошла Антуанетта, опасливо поглядывая на огромного мужика в дверях. Постояв пару секунд на коврике, она припустила следом за Бубликом, мелко виляя хвостом.
– Мама! – восторженно завопил Костя, выскакивая из комнаты, куда вбежали оба терьера. – Вот это да! Откуда ты его взяла?
– Не его, а ее. Это девочка. Кстати, ее зовут Антуанетта.
Маша разделась, сунула неподвижному Сергею пуховик.
– Ну что ты стоишь? – жалобно спросила она. – Подумаешь, еще одна маленькая собачка… А ты сразу возмущаться!
– Маленькая собачка? «Возмущаться»?! Когда ты забрала у тетушки Дарьи этого свиненка, я ничего не сказал! Но ты ухитрилась где-то найти второго! – Он профессионально обхлопал карманы ее пуховика.
– Что ты делаешь? – изумилась Маша.
– Дудочку ищу. Чем-то ты должна их приманивать! Я живу здесь с лета, и за все время не видел ни одного йоркшира. Но две недели назад появляется, как снег на голову, тетушка, и ты соглашаешься взять у нее это недоразумение на тонких ножках. А сегодня выходишь из дому и возвращаешься с еще одним! Этому должно быть какое-то рациональное объяснение. Я готов поверить в дудочку. Показывай, где она у тебя.
– Я ее спрятала, – сказала Маша, обнимая мужа и нежно прикасаясь губами к его шее. – Нужно искать совсем в другом месте.
– Нечего меня соблазнять. Признавайся, откуда животное?
– Ну… понимаешь… – начала фантазировать Маша, – иду я по улице, вижу – сугроб. А под сугробом кто-то скулит. Я его разрыла – а там собачка. Серьезно, просто подобрала на улице. Ты видел, какая там ужасная погода? Она, наверное, потерялась…
– Ага. Потерялась. И шлейка рядом с ней потерялась. И имя на бумажке было написано. Как, ты сказала, ее зовут?
– Антуанетта. – Маша сделала попытку выскочить из прихожей и удрать, но муж перегородил дорогу, словно шкаф. – Может, я ее сама так назвала!
– Если бы я узнал, что ты сама назвала какое-то животное именем Антуанетта, я бы с тобой развелся. Ни одна собака не заслуживает такого глумления. Не возводи на себя напраслину, ты не могла этого сделать.
– Ладно, – сдалась Маша. – Пусти меня в ванную! Я руки вымою и все честно тебе расскажу.
– Не забывай, что я бывший опер! – крикнул ей вслед Бабкин. – Попробуешь врать, я тебя тут же расколю.
Десять минут спустя Сергей внимательно слушал жену, уплетавшую блинчики и пересказывавшую скупое Катино повествование.
– Она меня растрогала, – призналась Маша. – Совсем молодая девочка, не больше двадцати лет. Напомнила мне Юльку Разумовскую, которая жила со мной в одном доме в соседнем подъезде. Я тебе о ней не рассказывала?