Воодушевленная собственной проницательностью, Даша схватила телефон, чтобы поделиться с Максимом. И остановилась.
Но при чем тут убийство Петра Васильевича? Почему, например, сестра несчастной Светы непременно должна была ему мстить? Если только эта родственница не отомстила сначала Яне, а Боровицкий об этом узнал…
Додумать Даша не успела – в руке ее резко зазвонил телефон. Даша вздрогнула и выронила трубку. Быстро подняла, будучи уверена, что звонит Максим, но это оказался не он. Мама Никиты Барсукова просила ее приехать, причем именно сегодня. Удивившись такой срочности, Даша назначила встречу на одиннадцать часов, отложила телефон в сторону и задумалась.
Звонок сбил ее с какой-то важной мысли. Убийство, жертва, родственники жертвы… Елки-палки, что же тут не сходится? «Да здесь вообще все не сходится!» – заметила она сама себе и пошла собираться на занятие.
Подходя к подъезду Барсуковых, Даша заметила: во дворе что-то изменилось. Не хватало чего-то привычного… «Джипа» Инны Иннокентьевны нет!» – вдруг поняла она. Точнее, джип имелся. Но стоял он, скромно припаркованный у бордюра, и даже оставлял узкую дорожку для пешеходов. Даша усмехнулась и вбежала в подъезд.
Инна Иннокентьевна с дочерью Ириной встретили ее в дверях.
– А где Никита? – удивилась Даша. – Почему он меня не встречает?
– Ну… вообще-то Никиты сейчас нет… – смущенно ответила мать мальчика.
Ничего не понимающая Даша перестала дергать молнию куртки, которая никак не хотела расстегиваться, и вопросительно посмотрела на Ирину.
– Да вы проходите, проходите, – шумно начала Инна Иннокентьевна, подхватив Дашу под локоть и двигая ее в направлении гостиной. – Мы с вами поговорить хотели.
– Мама, пусть Дарья Андреевна хотя бы разденется!
– О, конечно, конечно!
Ничего не понимая, Даша сняла наконец куртку, разулась и прошла в комнату.
– Милочка, вы садитесь, – хлопотала Инна Иннокентьевна, – вот сюда, сюда… Ирина, принеси нам чаю. Может быть, вы пообедать хотите? – обратилась она к Даше.
Даша отказалась. Она перебирала в уме варианты неожиданной любезности бабушки Никиты, но в голову не приходило ничего, кроме единственного соображения – ждать следует непременно какой-нибудь пакости. «Может быть, они хотят отказаться от уроков? Но зачем тогда нужно было просить меня приехать? Нет, здесь что-то другое… Может, хотят, чтобы я занималась с внуком какой-нибудь подруги Инны Иннокентьевны? Но тогда тоже можно было подождать очередного занятия…»
Ирина принесла чай, уселась на стуле, а ее мать расположилась в кресле. Даша сидела на диване в неудобной позе и ожидала разговора, но разговор не спешил начаться. Инна Иннокентьевна принялась рассуждать на общие темы о добре и зле, о морали современного общества. Ирина в разговор не вмешивалась и явно чувствовала себя неуютно, а Даша отхлебывала невкусный чай, периодически вставляя ничего не значащие междометия.