Даша молча смотрела на Раеву. Затем развернулась и пошла прочь, оставив за спиной скорченное тело старика и женщину, раскачивающуюся около него. Листки рукописи так и остались брошенными на земле.
Не успела она пройти и сорока шагов, как навстречу ей метнулась фигура в белой рубашке. Даша чуть не вскрикнула, но в следующую секунду узнала Денисова. Главврач так торопился, что даже не накинул ничего поверх легкой летней рубашки с короткими рукавами.
– Где она? – хрипло спросил Денисов. По лицу его текли капли пота, он запыхался. – Держите вашу собаку, пожалуйста!
– Там, – махнула рукой Даша, придерживая смирно стоящего Прошу за загривок. – И Ангел Иванович тоже там, – прибавила она, с отвращением глядя на главврача.
– Упокоился – и ладно, – выдохнул Денисов и совершенно неожиданно для Даши медленно, неумело перекрестился.
Она завороженно смотрела, как он тянет щепоть ко лбу, как опускает волосатую руку вниз, как старательно подносит ее то к одному плечу, то к другому… Перекрестившись, Денисов сделал шаг по тропе, и тут Даша поняла, что она увидела.
– Так это были вы… – с удивлением сказала она.
Денисов остановился и затравленно обернулся на нее. Проша насторожился.
– Что? Что, что вам нужно? – быстро забормотал Борис Игоревич.
Но Даша не смотрела на него. Она смотрела на его правую руку, над локтем которой белел толстый рубец, заканчивавшийся где-то под рукавом рубашки.
– Это про вас говорил мне тогда Боровицкий… – ошеломленно произнесла она, по-прежнему не сводя глаз со шрама. – Он еще сказал, что вы панически боитесь собак, потому что вас какой-то пес покусал в детстве. И не просто покусал, а чуть руку не оттяпал, – он так и сказал. Значит, вы – тот самый мальчик, который приносил Свете цветы. Который потом все понял, но боялся рассказать…
Денисов молча смотрел на Дашу. Потом открыл рот, облизал пересохшие губы и покосился на собаку.
– Но как же… как же вы оказались потом у Раевой? – скорее у себя, чем у него, спросила Даша.
– Работу пришел просить, когда жизнь приперла. Знал, что не откажет, – внезапно ответил Денисов, дернув уголком рта. – И не отказала! Найти-то ее было несложно, следил я за ее милостью, знал о ее жизни…
– Не понимаю! – Даша чувствовала, что в голове у нее все перемешалось. – Как же вы смогли рассказать обо всем Боровицкому? Зачем?
– А я и не рассказывал, – истерично рассмеялся Денисов. – То есть рассказывал, конечно, только давно. Двадцать лет назад. Когда был юным мушкетером, случайно встретившим хитроумного кардинала и сдуру выболтавшим ему все, что только можно. И про Атоса, и про Портоса, а самое главное – про миледи. Располагал он к себе, покойный-то. Вы и сами, поди, все свое грязное белье ему показывали, по себе знаете, – скривился он. – А когда встретил его здесь, пожалел тыщу раз о том, что дураком болтливым был. Думал – не узнает он меня, но узнал, узнал… Притворялся только, что не узнал, старая падаль! Гнида…