– Ты эгоистка, – сказал он ей. – Я не знаю отношений между Боровицким и его сыновьями, но меня они и не интересуют – вполне достаточно того, что квартиру старик оставил тебе, а не им. Значит, у него были основания для такого поступка. А ты, вместо того чтобы выполнять волю человека, который так тебе нравился, придумываешь какие-то совершенно бредовые моральные оправдания вроде того, что чужое брать нехорошо. Вот ведь чушь! Квартира принадлежала Боровицкому, и он отдал ее тебе. Подарил, если хочешь. Так откуда же тут чужое?
– Максим, ну как ты не понимаешь! – возражала Даша отчаянно. – Ведь у него есть дети, и у них тоже есть свои проблемы. Они не Рокфеллеры! И в действительности квартира, конечно, должна принадлежать им, потому что они в ней выросли, потому что они обеспечивали своего отца. Да по тысяче причин! Но почему-то Боровицкий решил обделить их. Не осчастливить меня, а именно обделить их. Это же совершенно разные вещи! Меня он выбрал случайно, просто потому, что мы гуляли вместе, а вовсе не из-за каких-то теплых чувств. Может быть, он обиделся на них за что-то – не знаю! Но воспользоваться в такой ситуации его завещанием… На мой взгляд, нехорошо, непорядочно!
Максим ответил, что Даша домысливает какие-то нелепые ситуации и что он не ожидал от нее такого идиотского подхода к совершенно понятному вопросу. Разозлившись на «идиотский подход», Даша напомнила мужу:
– А ты не забыл, дорогой мой, что квартира завещана все-таки мне, а не тебе? Вот и вопрос, как с ней поступить, решать буду я. Тебя послушать, так может показаться, будто мы с тобой оба указаны в завещании Петра Васильевича. А ведь это не так!
Максим помолчал немного, глядя на нее, но Даша отвернулась к плите и старательно делала вид, что не замечает его взгляда. В конце концов он встал, по-прежнему не говоря ни слова, пошел в зал, но на пороге обернулся и негромко произнес, отчетливо выговаривая каждое слово:
– Да, квартира завещана тебе. И распоряжаешься ею ты. Однако ты сейчас учитываешь только свои интересы – в данном случае собственный психологический комфорт. Про то, что у тебя еще есть я и Олеська, ты благополучно забываешь, потому что тебе так удобнее. Но семья – она потому и семья, что при принятии важных решений учитываются интересы всех, а не одного – даже того, от кого полностью зависит решение. Хорошо, если ты будешь помнить об этом.
И вышел из комнаты.
– Я и так помню, – пробормотала разозлившаяся и немного испугавшаяся Даша – (муж никогда столь резко с ней не разговаривал!). – В конце концов, у нас уже есть где жить.