– Дело хозяйское, – пожал плечами Максим и протиснулся мимо нее в кухню, но на полпути остановился, взглянул на жену сверху вниз. – Что случилось? – неожиданно спросил он.
– Что? – Она подняла на него глаза.
– Это я тебя спрашиваю – что? Что у тебя случилось? Опять со своими бурундуками поругалась?
– С барсуками, – машинально поправила его Даша и вздохнула. – Нет, не с ними. Я… мне… мне рассказали…
– Эй, ты не зареветь ли собираешься? – удивился Максим. – Ну-ка прекращай немедленно! Пойдем в кухню, и расскажешь, что там с тобой произошло.
Слушая Дашин рассказ, Максим сначала хмурился, потом недоверчиво качал головой, затем опять хмурился. Когда она наконец закончила, он откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Помолчал минуту и произнес:
– Значит, резюмируем. Больше всего тебя, конечно, расстроило, что Шерлок Холмс оказался опиумным наркоманом, а Ватсон при нем – кем-то вроде глуповатой дуэньи. Кстати, я тебе о возможности такого расклада, если ты помнишь, еще месяц назад говорил.
– Ну тебя! – всхлипнула Даша. – Тебе смешно, а у меня…
– Да-да-да, а у тебя свержение кумира, – перебил ее Максим. – Дашка, я не понимаю, чего ты переживаешь? Что принципиально нового сказал тебе отпрыск Боровицкого, если не брать в расчет предложение о квартире? Во-первых, что Боровицкий был неизлечимо болен. Только ведь Петр Васильевич совершенно и не обязан был говорить тебе о состоянии своего здоровья. Все в лучших традициях голливудских фильмов, правда? Вот я на его месте точно бы не сказал. Потом, то есть во-вторых: Глеб сообщил тебе, что Боровицкий якобы ездил в дом престарелых, чтобы мстить за давние обиды какому-то родственнику. Ты, кстати, его видела, того родственника?
Даша кивнула.
– И что?
– Он очень злобный и совершенно невменяемый старик. И Петр Васильевич тогда сказал…
– Да помню я, помню, – махнул рукой Максим. – Короче, если называть вещи своими именами, твой Петр Васильевич сказал тебе неправду. Или, по меньшей мере, далеко не всю правду. Но тут тоже нет ничего криминального – не захотел делиться с тобой подробностями семейной вендетты. А касаемо того, что он чуть ли не каждый день мотался в «Прибрежный», дабы насолить родственничку… Хм, что-то мне такая версия не очень нравится. Спорная она какая-то. И ты хочешь сказать, что вот эти два факта здорово поколебали твое отношение к Боровицкому?
Даша неуверенно кивнула, пытаясь разобраться в своих ощущениях.
– Понимаешь, – наконец заговорила она, – у сына Боровицкого все так логично выходило – мол, Боровицкий меня использовал для каких-то своих игр, и он так убедительно подтвердил свои слова… Ненавистью отца к Горгадзе и болезнью самого Петра Васильевича… Я ему почти поверила! И для меня это действительно почему-то оказалось таким ударом, – призналась она.