– Она могла?
– Да. Она самостоятельно поступила в институт и хорошо училась. Но при этом Элина… Понимаете, она разбалансированная, сама не знает, чего хочет. Я пыталась ее направлять, но мое вмешательство становилось причиной… разногласий.
– Вы били ее?
– Что? Нет, разумеется!
– Хорошо. Она могла уехать от вас надолго и не звонить вам?
– Нет. Она звонила мне раз в два-три дня, иногда раз в четыре. Но не реже. Или я звонила ей сама.
– О чем вы разговаривали?
– Ни о чем. О том, что все в порядке, что она получила пятерку. Что Эдуард, мой старший сын, нашел себе девушку. Ну, я не знаю… О моих делах, в конце концов.
– Госпожа Гольц… – Макар Андреевич сделал паузу и внимательно посмотрел в черные глаза женщины, сидящей за дорогим столом. – Госпожа Гольц, вы понимаете, что вашей дочери нет в живых?
Лицо Евгении Генриховны изменилось, ноздри раздулись. Но она совладала с собой и произнесла почти ровным голосом:
– Моя дочь жива. Я нанимаю вас именно для того, чтобы вы нашли ее. В каком бы состоянии и где бы она сейчас ни была, она остается моей дочерью, и я…
– Спасибо, госпожа Гольц. – Голос посетителя оказался неожиданно убедительным, и Евгения Генриховна умолкла на полуслове. – Мне жаль, но я не принимаю ваших условий. Приятно было познакомиться. Всего доброго.
Он подвинул к ней бумаги, встал и пошел к выходу. У самых дверей его остановил резкий голос:
– Постойте. Вернитесь.
Макар Андреевич повернулся и подошел к стулу, но не сел, а остался стоять, держась за изогнутую спинку.
– Евгения Генриховна, – мягко начал он, первый раз назвав женщину по имени, – я уже говорил вам о мифических целях и реальных. Я не работаю для создания и поддержания первых.
– Почему вы считаете, что моя дочь…
– Потому что вы мне рассказали все, что надо. Элина исчезла четыре года назад и за прошедшее время ни разу не связалась с вами. Ни разу не поступило и требование о выкупе. А ведь она была достаточно домашняя девочка, хоть и считала себя взрослой и умной. Она любила вас. Уважаемая Евгения Генриховна, я работаю достаточно долго, чтобы понимать, что это значит. Мне очень жаль. Вы можете сейчас выкинуть все мои слова из головы, а я скажу вам, что в жизни бывают самые невероятные случаи, и на этом мы расстанемся. Или я начну искать, кто мог убить ее четыре года назад.
Евгения Генриховна что-то тихо сказала, он даже не сразу расслышал.
– Что, простите? – Макар Андреевич наклонился ближе к столу.
– Это почти невозможно, – повторила она шепотом. Лицо ее обвисло и стало совсем старым.
– Да, – согласился он печально, – это почти невозможно. Если произошло случайное убийство, то невозможно вовсе. К сожалению, даже тела мы не найдем. Да вы наверняка предпринимали все мыслимые шаги, искали среди тел…