«С претензией, однако», – незаметно улыбнулся Китаец.
– Думает, что ты какой-нибудь мен от бизнеса, а я – твоя девчонка или даже проститутка, – с раздражением произнесла Лиза.
– Ты очень мнительна, дитя мое, – потрепал Китаец Лизу по щеке, – давай-ка все-таки пообедаем.
С этими словами он наклонился и, страстно обняв свою не меньше «бабищи» шокированную секретаршу, закрыл ей рот горячим, как песок Сахары, поцелуем.
Лиза чуть не задохнулась – от негодования, смущения и… счастья. «Бабища» даже забыла сунуть свои напоминающие мясные обрубки руки в рукава галантно распахнутой ее спутником норковой шубы.
– И такие уродины ходят в норке, – прокомментировала Лиза, которая пыталась этой репликой справиться с тем тревожно-блаженным оцепенением, в которое поверг ее вызывающий, по мнению «толстомясой», жест Танина. Он был очень доволен своей «режиссерской» находкой, в результате которой «бабища» окончательно окосела. Если раньше она с законным, как, наверное, казалось ей, недоверием пялилась на подозрительно красивую разновозрастную парочку, то теперь ее взгляд выражал не просто неодобрение – возмущение.
Подурачившись таким образом, Танин с непроницаемым лицом взял Лизу под руку и повел в зал.
– Ну ты даешь, Танин, – жеманно восторгалась она, стараясь шагать как модель – с прямой спиной, шевеля бедрами и надменно улыбаясь. – Что ты себе позволяешь?
– Считай, что это проявление отцовской нежности, – Китаец слегка наклонил голову влево. – Как ты смотришь вон на тот столик у окна?
Но ответить Лизе помешала бесшумно подлетевшая к ним официантка.
– Молодые люди, – подобострастно заблеяла она, – пройдите, пожалуйста, туда, – она тыкнула выставленным подбородком в сторону правой стены. Меж двух занятых столиков маячил один свободный.
Надо сказать, что зал ресторана состоял как бы из нескольких помещений, плавно переходящих одно в другое. Их разделяли только арки.
– О'кей, – Китаец без особого энтузиазма взглянул на густобровую и отвислозадую официантку, а потом перевел взгляд на Лизу: – Тебе как, дорогая?
– Мне все равно, – пародируя его наигранно-манерный тон, ответила Лиза.
– Вот и славно. Меню на столе. Через минуту я буду в полном вашем распоряжении, – улыбалась официантка.
– Так уж и в полном? – с шутливым недоверием спросил Танин. – Не верю! – произнес он в манере Станиславского, придав своему пластичному голосу торжественную убежденность с оттенком старческого брюзжания.
– У тебя хорошее настроение? – подняла на него свои большие глаза Лиза. – Нам светит гонорар?
– Садись, Лиза, – он с неуклюжей клоунской грацией, пародируя не то Фигаро, не то Бумбараша, отодвинул стул.